И если я принесла какой-то вред миру, большую часть ошибок я совершила пассивно, потому что силою обстоятельств, просто не имела иного выбора.
Тот, кто висел на кресте, не был Христом, как она ожидала. Это был ребенок, мальчик, не более девяти лет от роду, с лицом ангела. И он вовсе не казался страдающим, несмотря на гвозди, вколоченные в его запястья и лодыжки. Глаза его были закрыты, как бы во сне, а спокойное выражение его лица убедило Корделию в том, что кошмары не мучили его.
У подножья креста стояли два призрачных силуэта, они устремили взгляды вверх, на ребенка. Одна из них, которая стояла на коленях, казалась слишком опечаленной и усталой, чтобы держаться на ногах, она была молоденькой девушкой, исхудавшей и находящейся на грани голодной смерти. Второй был мужчина настолько тонкого сложения, что казался сотканным из теней.
Корделия понимала, каких усилий стоило девушке поднять голову, чтобы смотреть на распятого ребенка, но видела, что та не в состоянии отвести от него недоверчивых глаз. Мужчина же, напротив, стоял в странно надменной позе, несмотря на то, что явно был в чем-то не уверен и растерян. Девушку Корделия не знала, но разглядела, что мужчина — Джейкоб Харкендер.
Харкендер не повернулся, посмотреть на Корделию, и не проявил никаких немедленных признаков, что заметил кого-то еще, кто встал рядом.
Корделия остановилась чуть подальше от креста, чем остальные. Она не знала, насколько испуганно выглядит в глазах того, кто за ней наблюдает, и понятия не имела, что может теперь произойти, просто стояла на месте, и ждала. Она так и ждала, пока кто-то не тронул ее за плечо, а тогда обернулась и увидела лицо Дэвида Лидиарда.
Хотя они оба были призраками, но они обнялись с более сильным жаром, чем позволяли себе прежде, когда были так нелепо живы и вынуждены были жить в реальном верхнем мире.
— Дэвид! — Она произнесла это имя, сдерживая рыдания. — Ох, Дэвид, мы умерли и заблудились на громадном кладбище душ!
— Нет. — ответил он, не так твердо и уверенно, как ему хотелось, несмотря на то, что он пытался овладеть своим голосом. — Мы не умерли, хотя я и сомневаюсь, найдем ли мы снова дорогу в страну живых. Мы стали жертвами одного крошечного Акта Творения, предпринятого Темным Ангелом, который долгое время жил в самом сердце скал Англии. Здесь центр его сети, куда он заманил нас, а кроме нас еще многих других, но я не знаю, что тут собираются с нами сделать. Не бойся того, что ты здесь видишь, потому что это место соткано из ткани наших собственных кошмарных снов. Этот крест, на котором висит бедный мальчик, выкован в человеческом воображении, и если ангел, который находится здесь — преображенный Дьявол, он взял себе это имя и свою природу из наших тревожных представлений и ожиданий. Осмелься же надеяться, если сможешь, мы сумеем спастись, если только овладеем магией спасения.
И тогда Харкенлдер повернулся в их сторону, но совершенно их не увидел. Это ничуть не удивило Корделию, потому что глазницы колдуна казались абсолютно пустыми, вернее, глаз у него не было вовсе, и на лице не было никакого выражения — пустота и безнадежность.
Краткая вспышка недоумения появилась на слепом лице Харкендера, но быстро исчезла в темных тенях. Харкендер снова повернулся к кресту. Его он каким-то таинственным образом мог видеть пустыми глазницами, заменявшими глаза, и обратился к ребенку:
— Габриэль! — позвал он в печальной мольбе. — Ты не должен на это соглашаться! У тебя есть собственная мощь, она еще не иссякла. Слезай же с креста, Габриэль, и выведи меня из этой темницы. Только веди меня к свету, Габриэль, и я сделаю тебя мудрее, чем все люди на земле. Я сделаю тебя мудрым.
Спящий на кресте ничего не ответил ему, но окружающие их туманы внезапно пришли в движение, завихряясь. Корделия подумала было, это мириады потерянных душ явились из безжизненного леса, полные надежды, но скоро убедилась, это вовсе не человеческие призраки. Они имели зловещие обличья животных. Опушку, на которой стоял крест, окружила стая волков и теперь сосредотачивалась вокруг людских теней, ожидающих там.
Два призрачных волка, только два из всех, поднялись на задние лапы и в обманчивых завихрениях тумана превратились в людей. Один стал женщиной с выцветшими волосами, с глазами, точно зеркала, одетой в черное платье: другой сделался молодым блондином с напоминающими опалы глазами. Они встали на расстоянии друг от друга, один справа от Лидиарда и Корделии, другая — слева. Женщина улыбнулась. Корделии показалось слепым безрассудством со стороны какого бы то ни было создания улыбаться в месте, подобном этому, тем не менее, женщина-оборотень улыбалась.
— Как, Дэвид, это ты привел нас сюда? — помурлыкала она вкрадчивым голосом, — Или это Габриэль нас вызвал — из верности своему человеческому роду?
— Это Мандорла Сулье, — шепнул Лидиарлд на ухо Корделии. — Она не боится смерти, потому что она королева-мать лондонских вервольфов, а они утратили этот страх много лет назад. Она верит, что бессмертна, но ей это неважно, ведь она из вервольфов, беспокойных и безрассудных созданий, способных смеяться в лицо Богу или Дьяволу, и она не дразнить ни одного из них ни мольбами, ни требованиями.
— А другой кто? — спросила Корделия.
— Мое имя Пелорус, — ответил молодой человек. — Не всем это по нраву, но мое имя Пелорус.
— Теперь вижу, что это Дэвид и не Габриэль, — со вздохом ответила Мандорла на собственный вопрос. — Это тот любознательный ангел, который похитил душу Харкендера. Без сомнения, ему не терпится узнать, как можно использовать всех нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162