Должен сказать, что я не могу возложить всю вину на этот случай, хотя бы даже мне казалось, будто внутри меня открылась новая возможность видения, которая угрожает погрузить меня в сны иного и менее определенно существующего мира.
— Но вы должны лучше понимать и ограничения, — моментально возразил аббат. — Вы должны достаточно хорошо знать, какой образ полагается линзам вашего зрения отбрасывать на сетчатку.
— Искаженный образ, — ответил Лидиард. — И что из этого?
— Что из этого? Да только то, что зрение вашего разума, то есть внутреннее зрение, переворачивает этот образ и снова делает его истинным, так что вы в состоянии увидеть, что небо наверху, а земля внизу. Это именно ваше внутреннее зрение, мистер Лидиард, извлекает истину из иллюзии, которую создает один из ваших органов чувств. Ведь это тоже Акт Творения, разве не так? Он переворачивает весь мир вверх ногами, так, чтобы вы могли увидеть его в его истинном положении? И все же, вы еще будете смеяться надо мной за то, что я верю в трансформацию мира.
Мир, который предстает перед нашими ограниченными ослабленными органами чувств, вовсе не тот мир, каким он является. Это только тот мир, каким он нам представляется. Его измерения, его стабильность, его твердость и связность есть результат работы нашего внутреннего зрения, которому в один прекрасный день будет дано видеть его иначе. Сэру Эдварду все еще удобно в этом мире, созданном его органами чувств и его рациональной наукой. Ему удобно и уютно сохранять веру в то, что верх это верх, а низ— это низ. Он продолжает считать, что он видимый мир существует в действительности. Но удобство и успокоенность ослепляют нас всех, и когда по какой-то воле случая или по прихоти наших ощущений мы бросаем краткий взгляд на тот мир, каким он в действительности является, нам приходится признать, в нем нет никакой надежности и безопасности. Ни в его измерениях, ни в стабильности, ни в твердости, ни в связности — все только иллюзия. Это может показаться потрясающе ужасным, но это правда, и единственная надежда, какая у нас есть, это то, что ведущая рука Творения есть нечто такое — это любящая рука отца, направляющая нас к истине.
— Сэр Эдвард назвал бы такое рассуждение софистикой, — сказал Лидиард.
— Это совет. — возразил Зефиринус. — То, зачем вы явились сюда. Доверьтесь своему внутреннему зрению, мистер Лидиард, то, что оно запечатлевает — реально. Но вам следует избегать его соблазны, так же, как вы должны побороть и соблазны сомнения, ведь в мире существует зло, и Сатана всегда заботится о том, чтобы привлечь души человеческие на сторону своего тщеславного дела. Одна только вера способна сказать нам то, чего не в состоянии раскрыть зрение. Мне жаль вас, потому что вы должны нести бремя внутреннего зрения, не вооружившись верой, но я не могу предложить вам никакого иного ответа. Мы всего лишь люди, мистер Лидиард, и, как бы мы ни горели желанием быть Создателями, не нам овладевать этой привилегией. А все те, кто пытается это делать, являются слугами Сатаны, сознают ли они это или нет. Отправляйтесь же домой, и молитесь, мистер Лидиард. И предоставьте Габриэля Гилла вервольфам, они ведь его духовная родня. Вы не должны бояться ни этого несчастного мальчика, ни этого ужасного Зверя, которого повстречали в Египте. Они не в состоянии украсть у вас то наследие, которое ваше, благодаря добродетели Христа и Его милосердию, а оно есть Царство Небесное, которое уже близко. — Он немного помолчал, затем добавил. — Благодарю вас еще раз за то, что принесли кольцо брата Фрэнсиса и за ваш рассказ о его смерти. А теперь вам следует уйти, потому что нет более ничего, о чем я могу вам рассказать.
Лидиард позволил аббату проводить себя по извилистой тропинке назад, к арке дверей. Но оставался еще один вопрос, который он намеревался задать прежде, чем уйти. Когда они подошли к дверям, он повернулся к монаху и спросил:
— Верите ли вы в то, что человек может быть одержим дьяволом?
— Абсолютно в этом убежден. — ответил Зефириниус. — И я верю в силу ритуала изгнания нечистой силы не меньше, чем в действенность молитвы. Но то видение, какого вы удостоены, мистер Лидиард, само по себе не есть зло. Это вовсе не означает, что какой-то чертенок посылается вам в наказание. Вы целиком сами отвечаете за свое спасение, и без вашего разрешения никто не может ему угрожать.
Затем двери за ним затворились, и он услышал, как задвигают на место засов. С опущенной головой Лидиард направился туда, где некоторое время тому назад он вылез из кэба, но внезапно резко остановился, когда осознал, что теперь там стоит совсем не тот экипаж: он был определенно больше и запряжен парой сильных породистых лошадей.
Из окна кареты на него смотрела самая красивая женщина, какую ему когда-либо приходилось видеть. Она была блондинкой с очень длинными волосами, очень бледной, но обладавшей совершенным цветом лица и примечательными фиалковыми глазами. Зубы, обнажившиеся в очаровательной лукавой улыбке, были гладкими и белыми.
— Мистер Лидиард, — произнесла она воркующим нежным голосом, — я взяла на себя смелость отослать ваш кэб. Я отвезу вас в любое место, куда вы захотите, и была бы весьма благодарна, раз уж представился удобный случай, с вами побеседовать.
Лидиард и сам не знал, что заставило его так поступить, но он немедленно шагнул назад и затравленно огляделся. Он поднял голову, чтобы взглянуть на кучера, но еще прежде, чем узнал этого человека, догадался, кто эта женщина.
— Мандорла Сулье, — произнес он вслух, чувствуя себя одураченным, не зная, что сказать дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162