– А вас наказали?
– Разумеется. Погоди-ка. – Миссис Брэмбл проворно отправилась на кухню и вернулась с тарелкой овсяного печенья. – Мне было запрещено общаться с подругой целый месяц. И, что хуже всего, мне пришлось ходить с крашеными волосами, пока у меня не отросли свои!
Обе засмеялись. Джессика откусила печенье и сразу почувствовала себя бодрее.
– Хорошо, что меня не ждет такое, – сказала она, – но я до сих пор ума не приложу, как мне теперь смотреть в глаза родителям.
– Ну, думаю, теперь не стоит об этом так тревожиться. Ведь ты уже заплатила за свой поступок.
– Но, миссис Брэмбл, я же не могу вернуть вам деньги!
– Пожалуй. Но ты же можешь их отработать. Джессика, я скажу твоей маме, что отказалась от денег, но вместо этого попросила тебя выгуливать Салли ежедневно в течение месяца.
– Месяца?
– За это время моя племянница переедет сюда из штата Мэриленд. У меня артрит, и мне стало хуже, поэтому она поможет мне по хозяйству. А Салли не останется тем временем без прогулок. Прекрасно придумано, не так ли?
– Целый месяц?
– Каждое утро перед школой и каждый вечер.
– И по субботам?
– Даже по воскресеньям.
Джессика посмотрела на ноги.
Из-под дивана слышалось спокойное похрапывание Салли. Целый месяц таскаться на поводке за этим жирным комком энергии! Целый месяц останавливаться на каждом шагу, выслушивать комплименты „хорошей собачке" и ждать, пока ее каждый потреплет за ухом. Целый месяц беспрерывных, невыносимых мучений!
– Думаю, что это справедливо, – жалко улыбнулась она.
Когда мама, Элизабет и Джессика приехали домой, Стивен уже вернулся с концерта и увлеченно опустошал холодильник.
– Удивляюсь, как ты еще не лопнул, – заявила Джессика, входя в кухню.
Какое облегчение – снова быть в семье, даже со Стивеном. Она обняла брата одной рукой, а другой незаметно вытащила из банки маринованный огурчик.
– Джес, я все видел, – усмехнулся он. – Твоя рука не быстрее моего глаза.
– Ну и ладно, – весело отозвалась та. – Я сегодня в прекрасном настроении, так что можешь дразнить, сколько хочешь.
– Что с ней стряслось? – озадаченно обратился Стивен к маме и Элизабет, когда все уже сидели за столом и ели поздний ужин. – Я-то думал, она будет с ума сходить из-за того, что не попала на концерт Доллара.
Ответила ему сама Джессика:
– Так оно и есть, Стивен. Но держу пари: если ты нам все расскажешь об этом шоу, я буду считать, что побывала там лично.
Она быстро взглянула на Элизабет. Та готова была расхохотаться. Джессика отблагодарила ее ослепительной улыбкой: если сестра смеется, значит, все будет прекрасно.
Закончив ужин, девочки побежали наверх, в спальню Элизабет. Джессике не терпелось обсудить все с сестрой. Она должна была извиниться и вручить ей особый подарок. Расстегнув дорожную сумку, она достала оттуда полосатую кепку Джонни Бакса.
– Я не получила автографа и даже не сумела обмолвиться с ним хоть словечком. Но я поняла, в чьей спальне должна лежать эта кепка. – Она протянула Элизабет кепку и обняла ее в приливе горячей любви. – Лиззи, из всех близнецов в мире я самая отвратительная, но я отчаянно прошу прощения. Ты сможешь меня извинить?
– Только если ты сейчас же снимешь мое платье и пообещаешь выстирать и выгладить его к балу! – улыбнулась Элизабет. – Да, между прочим, Джес. У меня есть подарок тебе; вернее, у миссис Брэмбл, а не у меня. Она просила передать тебе вот это. – Элизабет подала сестре ту самую маленькую коробочку, которую вручила ей миссис Брэмбл.
Джессика не спеша развернула обертку, открыла коробочку и тотчас подала ее Элизабет.
– Послушай, это, конечно, не сравнить с теми прелестными серьгами, но, по-моему, отлично подойдет для подарка маме. Что ты скажешь?
В коробочке, в мягком хлопке, лежал браслет. Он был набран из шести тонких серебристо-черных колец, скрепленных серебряной застежкой. Элизабет не часто видела такие изысканные украшения.
– Давай его подаришь ты.
Джессика украдкой полюбовалась изящным браслетом. Она бы с удовольствием оставила его себе, но мама и сестричка ей дороже любого украшения. Она не сомневалась: миссис Брэмбл все поймет.
Теперь Элизабет ласково обняла Джессику.
– Мы подарим его от нас двоих, – с сияющим видом проговорила она.
Потом, все еще обнимая сестру, со смехом указала ей на отражение в зеркале на двери ванной:
– Погляди-ка на нас. Вот уж, как говорится, две большие разницы!
Джессика посмотрела в зеркало и увидела двух абсолютно одинаковых светловолосых девочек с зеленовато-голубыми глазами. Разница лишь в том, что на ней светло-бежевое платье, а на Элизабет – джинсы и пуловер. Волосы сестры, как обычно, забраны в хвостик двумя яркими цветными заколками, у Джессики, напротив, летящие волосы до плеч.
– Ты права, – серьезно и задумчиво ответила она. – Внешне мы близнецы, а на самом деле такие разные. Но, Лиз, уверяю тебя: с этого момента я постараюсь во всем походить на тебя. Я буду честной, справедливой и доброй, в общем – золотой. Вот увидишь.
– Фи! – притворно фыркнула Элизабет. – Ты говоришь так, будто я – всем паинькам паинька! К тому же, Джес, если ты перестанешь хулиганить, у нас не произойдет больше ничего интересного.
– Но зато будет намного меньше проблем, – по-прежнему серьезно сказала Джессика. – Это точно. Я стану такой ответственной, заботливой, такой хорошей, что меня будет не узнать. Завтра утром я первым делом иду прямо к миссис Брэмбл и… – она остановилась на полуслове, и на лице ее выразился ужас. – О-о, нет!
– В чем дело? – Элизабет заволновалась, видя такую внезапную перемену настроения сестры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24