Гриб молотил кулаками куда придется, а Сорока выжидал удобного момента. И, улучив секунду, обрушил кулак в подбородок Грибу. Тот заорал и полетел за борт.
Я почувствовал, что моя удочка снова задергалась. Я сел на нее, а окуня снимать с крючка не стал. Не уйдет… Жалко, что такая рыбалка пропадает!
Сошлись Сорока и Гарик. А в это время двое из компании Свища раскачивали моторку, пытаясь опрокинуть. Но лодка не опрокидывалась.
Сорока и Гарик дерутся красиво. Они не облапили друг друга и не хватаются за что попало. Обмениваются точными и сильными ударами.
— Сережа, у меня черви кончились.
— Гляди, Свищ палку подобрал…
— Дай одного?
— На лодку лезет… А Сорока не видит!
Гарик и Президент тузили друг друга. У Гарика потекла из носа кровь. Но он не обращал внимания. Свищ бросил палку в лодку и перевалился сам. Сорока стоял к нему спиной и ничего не видел. Свищ поднял палку, откинул волосы с лица, — Он не ударит, Сережа! — сказала Аленка. Она забыла про своего окуня и смотрела на лодку. Свищ выпрямился и замахнулся… В этот момент его увидел Гарик. Я не расслышал, что он крикнул, наверное: «Брось палку!» Сорока ударил его в скулу, и Гарик опрокинулся в воду.
— Ива-ан! — закричала что есть мочи Аленка. — Бере-ги-ись…
Президент не успел даже обернуться. Свищ обрушил палку на его голову. Ноги у Сороки подогнулись, он не упал — опустился на борт и спиной сполз в воду.
Я рванул с себя штаны и кинулся за борт. Я слышал, как за спиной скрипели уключины, хлопали по воде весла.
Сорока-а тонет! — раздался дикий крик. Кажется, голос Коли Гаврилова.
Драка прекратилась. Интернатские саженками резали воду. Но Президента не было видно. Он, очевидно, потерял сознание и ушел под воду. Я знал, что глубина здесь большая. А ребята крутились на одном месте, не зная, что делать. Никто толком не запомнил то место, где скрылся Президент.
Металлическая лодка отплыла. Свищ один стоял на корме и тупо смотрел на воду. Рука с палкой опущена.
На поверхности показалась голова Гарика. Он широко раскрывал рот и хватал воздух. Одной рукой Гарик поддерживал безжизненное тело Сороки. Ребята подхватили Президента и поплыли с ним к лодке. Свищ схватился было за весло, но тут все разом закричали: и свои и чужие. Свищ бросил весло в лодку и махнул за борт. Он поплыл к деревянным лодкам, возле которых плавали его приятели.
Когда я забрался в лодку, Сорока уже открыл глаза. Его успели быстро откачать. Лицо у него бледное, с рассеченной головы на висок стекает кровь.
Гарик, у которого тоже кровь хлестала из носа, увидев, что Сорока открыл глаза, прыгнул за борт и поплыл к нашей лодке.
— Он не захлебнулся? — крикнула Аленка. Она порядочно отстала от меня. И теперь сидела, опустив весла.
— Дай руку, — попросил Гарик.
— Что с ним?
— Очухался, — сказал Гарик, забираясь в лодку.
Глава двадцать седьмая
Победа была на стороне островитян. Команда Сороки дралась дружно. Никто не отступил, не оробел. Когда Сорока пришел в себя, интернатские завели мотор и устремились на Свища. Решились отомстить за Президента. Но парни бой не приняли. Признали себя побежденными и попросили, чтобы им оставили лодки. До берега далеко, а все порядком измотались. Они барахтались в воде.
Свищ молчал. Он держался рукой за перевернутую лодку и смотрел в сторону. Гриб примолк рядом.
Беловолосый парень с оцарапанной щекой — он ухватился за вторую лодку — сказал:
— Свищ — сволочь!
— Заткнись, Карп! — прикрикнул Гриб.
— Дураки, что связались с вами, — хмуро сказал Феде другой парень с синяком под глазом.
— Вы прощения у Сороки попросите, — насмешливо сказал Свищ.
— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, — ответил Карп.
— Знаем тебя, браконьер проклятый! — сказал третий парнишка. Ему, наверное, выбили зуб, он все время сплевывал.
Они стали ругаться. Федя Гриб, видя, что ситуация складывается не в пользу Свища, быстренько от него откололся.
— Спасибо не насмерть, — сказал он, косясь на Свища. — А то бы из-за тебя, гада, пересажали в тюрьму…
Свищ даже лицом потемнел, но ничего не ответил. Ухватился обеими руками за борт и стал раскачивать лодку.
Сорока махнул рукой, и моторкл, описав дугу вокруг барахтающихся врагов, унеслась к острову. Президент, бледный с завязанной чьей-то рубахой головой, сидел на носу лодки и молчал. Коля Гаврилов — рядом. Он что-то говорил Сороке, но тот не отвечал.
Наша лодка теперь все время была в центре событий. Когда моторка проходила мимо нас, Президент поднял голову и взглянул на Гарика, который все еще возился со своим распухшим носом. Никак не мог кровь остановить. Я думал, что Сорока что-нибудь скажет, но он снова опустил голову.
— Свищ помешал, а то бы я ему от души врезал, — сказал Гарик.
— Зачем же ты его вытащил? — спросил я.
— Не мог же я допустить, чтобы он утонул, — сказал Гарик. — Я еще должен с ним расквитаться…
— Не валяй дурака, — сказала Аленка.
— Он вдрызг разбил мой римский нос… Я должен отомстить!
Я удивленно посмотрел на Глрика. Весь в синяках, из носа кровь хлещет, а он веселится. Честно говоря, я не ожидал от него такого благородства. Получив от Сороки хороший удар в скулу, он тут же нырнул спасать его. И кто знает, что было бы с Сорокой, если бы не Гарик.
— Ты ничего дрался, — сказал я.
— Президент здоров, — уже серьезно ответил Гарик. — Федька говорит, они все там на острове занимаются борьбой и боксом… Ничего не скажешь, ребята дрались, как гладиаторы.
— У них свои счеты, — сказала Аленка. — А ты-то чего ввязался?
— Из любви к искусству, — ответил Гарик.
— Ляг на спину, — посоветовала Аленка.
Гарик лег на спину и откинул голову назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64