Причем время работало против варвара. Конан мучительно боролся с желанием выдохнуть спертый воздух. Лишенная кислорода кровь бешено пульсировала в висках, вызывая острое головокружение. Конан лихорадочно дергал клинок из стороны в сторону, в то время как строптивая тварь вихрем несла своего седока сквозь толщу океана. По мере стремительного погружения вода становилась все холоднее.
Сдавленный воздух грозил разорвать грудь. Конан тужился из последних сил, сознавая, что морское дно навсегда станет его могилой, если он позволит себе сделать выдох. Его единственным шансом было высвободить меч и новым ударом прикончить чудовище.
Ни один луч света не проникал в то сумрачное царство, где Конану предстояло сцепиться в последней схватке с рыбой. Словно необъезженная лошадь, барракуда стремилась сбросить своего отважного наездника, извиваясь в предсмертных судорогах.
Понимая, что развязка близка, варвар налег на эфес с удвоенной энергией, и… не выдержав столь яростного напора, хребет твари раскололся пополам, окрашивая воду в густой красный цвет. Испытывая невыносимое желание широко раскрыть рот и вдохнуть во что бы то ни стало, Конан неистово заколотил ногами и устремился наверх. С яростью, на которую только способно отчаяние, он рвался туда, где его ждали… солнце, воздух!
Путь на поверхность оказался невероятно долгам, и Конан вот-вот готов был потерять сознание, когда вода неожиданно расступилась и свежий ветер весело дунул ему в лицо. Не веря до конца своему счастью, он жадно глотал живительный воздух, щурясь, точно крот на ярком свету.
Потребовалось несколько минут, чтобы восстановить зрение в полной мере. Когда же Конан огляделся вокруг, то чуть не рассмеялся от приятного удивления: чертова рыба, взявшая его на буксир, доставила его прямо к цели, оставив кровожадных преследователей далеко позади. Дикари, явно решившие, что их жертва предпочла уют и покой рыбьего брюха, довольные, повернули к берегу. И киммериец вовсе не собирался их разочаровывать. Он только постарался не думать о том, что ждало этих тупиц на обратном пути. Кровь и возня могли привлечь тварей куда более страшных, чем барракуда: поговаривали, что эти воды кишели гигантскими полосатыми акулами. Хвала Крому, что ему самому плыть осталось недолго.
Высокий аргосец, склонившийся над бортом, с выражением бесконечной скуки на лице разглядывал водную гладь, сверкавшую в солнечных бликах. От его скучающего взгляда не осталось и следа, когда он увидел подплывающего киммерийца. Аргосец резко выпрямился и что-то крикнул двум матросам, возившимся у мачты. Те послушно оставили свое занятие и с проворством опытных моряков спустили за борт тяжелый узловатый канат.
Неуклюже вскарабкавшись на палубу, Конан прежде всего отряхнулся, энергично мотнув гривой черных волос. Холодные брызги полетели во все стороны, вызывая бурю негодования у разомлевших на солнце гребцов, которые тут же побросали свои двадцатифутовые весла и принялись крыть незваного гостя на чем свет стоит.
Высокий аргосец не спеша направился к Конану, пробираясь между скамеек гребцов. Одной рукой он задумчиво теребил ухоженную бородку, другая на всякий случай лежала на эфесе короткого меча, заткнутого за широченный пояс. Остальная команда: загорелые вендийцы, коренастые аргосийцы и несколько зингарцев – последних отличал вечно бегающий взгляд – также нащупала рукоятки своих клинков.
Бородач остановился на почтительном расстоянии и, подозрительно оглядев варвара с ног до головы, прокричал:
– Кто бы ты ни был, голубоглазый великан, – судя по твоему виду, северянин, – добро пожаловать на «Мистрисс»! Меня зовут Тоско. Я первый помощник капитана, и все эти люди, которых ты видишь, мне подчиняются. Как твое имя и какого дьявола ты болтаешься посреди океана? – Приветствие, произнесенное на родном языке аргосийца, больше напоминало лай. Высокомерие так и сквозило в его словах, заставляя Конана помрачнеть.
Конан медлил с ответом. Усталость все же не до конца лишила его осмотрительности. Он изучающе посмотрел на каждого из окружения первого помощника, и в особенности на кормчего, что стоял чуть дальше остальных У руля.
Малый, по всей видимости стигиец, был смугл, его кожаный пояс и тонкий кинжал несли символы Сэта, беспощадного змеиного бога.
Варвар мысленно простонал. Кормчий мог припомнить его имя – имя грозного пирата, которым в Стигии пугали детей. Кром! Надо же было так прославиться!
– Меня зовут Враал, я вырос на границе, поэтому неплохо плаваю, – соврал Конан на ломаном аргоском.
– Ты, верно, раб или дезертир! Или ты уговорил тех ребят поиграть в догонялки? – Первый помощник мотнул головой в сторону удирающих башкар.
– Нет, друг Тоско. Кочевники подстерегли меня в горах, когда я был на пути в Аншан, или Аграпур, или в любое другое место, где за мои меч и силу предложат наивысшую плату. За свою посадку я готов заплатить трудом; кажется, на этой посудине не хватает гребцов. А если нам суждено будет столкнуться с пиратами, то знай: мой меч к твоим услугам.
Серые глаза Тоско превратились в узенькие щелки, а загорелое лицо налилось неожиданной злобой.
– Не тебе пугать нас разбойниками! И знай, с кем имеешь дело: мы частное торговое судно, нанятое богатейшим стигийским жрецом, и никто не посмеет тронуть нас в этих водах. Твой меч меня нисколько не интересует, как, впрочем, и ты сам, вот разве что как придаток весла. Кроме того, у нас вряд ли наберется столько объедков, чтобы прокормить такого здоровенного борова.
Конан вот-вот готов был взорваться: неслыханная дерзость аргосийца не ведала границ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75