В ту ночь Чарли лежал без сна, и ему все время чудилось, будто кто-то невидимый крадется по лестнице или шепчет в углу.
Он все еще в полном одиночестве пребывал в холодной «мертвецкой», так как Вера предпочитала гардеробную, которую она превратила в уютное гнездышко, наполнив всякими своими вещицами. Мысли о завтрашнем испытании привели Чарли в состояние крайнего нервного напряжения, так что спать он не мог совсем.
Ему придется изображать труп. Вера уверяла, что это продлится очень недолго, но совершенно необходимо, дабы обмануть похоронщика. Он ужасно боялся, что его подведет собственное естество — вдруг он чихнет или как-нибудь нечаянно дернется.
Вера постаралась вбить ему в голову, каковы будут последствия любой оплошности. Тюрьма
«Это такое местечко,— разъяснял Пагги,— где тебя заставляют принимать ванну, но, однако, шампуней никаких не дают. А если тебе не нравится их изысканная кухня, го жаловаться официантке без толку. Короче, это совершенно не в твоем стиле, Чарли».
О тюрьме Чарли размышлял, лежа следующим утром на кровати, уже в роли окоченевшего тела. Он перенес долгие и сложные приготовления и сейчас страдал от холода, голода и неудобства. Гримируя его, Вера приложила все свое умение, а освещение поставила с настоящим театральным артистизмом.
— Выглядишь ты великолепно,— закончив, сказала она.— Пагги, иди-ка, посмотри на него. На самом деле, большая удача, что у него борода, потому что из-за нее не видно губ. Губы его сразу бы выдали.
Пагги окинул его критическим взором.
— От него же пар идет,— сказал он.
Вера чертыхнулась. В комнате было все еще очень холодно, так как она и не думала зажечь огонь и согреть ее. Мужу она приказала с этим смириться. Главное, о чем она пеклась — это сохранить его трупную физиономию в первозданном виде, а для этого нужен был холод.
Она с отчаянием посмотрела на тонкие струйки пара, исходившие из носа и рта Чарли.
— Просто, тебе придется не дышать, пока похоронщик будет в комнате,— сказала она.
— Да ведь я задохнусь!
— А ты постарайся! Не будь идиотом. Возьми себя в руки.
Но все-таки она достала из ящика большой льняной носовой платок и положила его на кровать.
— Накрой ему этим лицо, как только похоронщик его осмотрит,— велела она Пагги.— Ради Бога, не забудь. Смотри, ни на чем не проколись. Это относится к вам обоим. О, если бы только я могла все это еде лать сама! Кроме себя, никому не могу доверять.
Исходя из своего горького жизненного опыта, Вера не видела в мужчинах никакого толка.
— А тебя, что, здесь не будет? — спросил Чарли, глазами умоляй изящную маленькую женщину о защите и поддержке.
— Нет, цыпленочек. Меня не будет видно, зато будет слышно.
Актриса в Вере уже ликовала в предвкушении того эффекта, который произведет ее игра. Она лишь опасалась, что все пойдет насмарку из-за небезупречного исполнения роли мертвеца. Наконец, она посмотрела на свои часики.
— Уже почти двенадцать. Через минуту они должны быть здесь. Пагги, выходи.
Они покинули комнату, закрыв за собой дверь. В том, как они вышли, было что-то заговорщическое, и это оживило в Чарли все его подспудные подозрения. Уже несколько дней он никак не мог отделаться от ощущения, что его дурачат. Ясное дело, между этими двумя существует какое-то взаимопонимание. Хоть Пагги и обращается с ним дружелюбно, все-таки он терпеть не может Чарли как мужа Веры. Сам-то он не взял бы ее в жены из Варьете. При воспоминании о клеветническом словечке «проституция» Чарли все еще чувствовал сильнейшее негодование. Выходит, он все только приготовил для Пагги; а теперь, когда из респектабельной супруги он сделал респектабельную вдову, для нее уже не существует препятствий.
Судя по всему, его доля в этом деле окажется наихудшей. В памяти всплыли стишки Льюиса Кэрролла, которые в детстве ему читала старшая сестра Эмили:
«Я видел, сказал он, как, выбрав лужок, Сова и пантера делили пирог Пантера за тесто, рыча, принялась, Сове же на долю тарелка пришлась.» *
Да, это слишком подходило к его случаю. Сова — это он. Вера и Пагги обращались с ним, как с манекеном, он был вынужден сносить унизительное обхождение и ощутимые неудобства, а они, посмеиваясь, о чем-то шептались по углам.
* Льюис Кэрролл «Алиса в стране чудес». Пер. В. Набокова.
Теперь же он и вовсе оказался в их полной власти — официально считаясь мертвецом.
А быть мертвым ему совсем не нравилось: когда дело касалось его чувств, у него обычно разыгрывалось воображение. Холод, скованность, запах дезинфектанта, спорящий с ароматом оранжерейных ландышей, вызывали в нем крайнее отвращение.
Его душевные и физические страдания увеличивали беспомощность. Ему крепко привязали руки к туловищу, чтобы придать очертаниям тела под покрывалом необходимую одеревенелость. От страха сердце начало трепыхаться, так как, симулируя коллапс, он порядочно набрался табачного пепла с чаем.
Внезапно ему вспомнились слова леди Уоррен, что такие, как он, «могут просто угаснуть». За время, прошедшее после обследования, он мог уже чем-нибудь заболеть. Если он от этого жуткого холода простудится и умрет, они только обрадуются. Ведь единственное, чего им не хватает для полного правдоподобия — это настоящего трупа.
Он начал сомневаться, а действительно ли сегодня утром должен прийти похоронщик. Ведь уже первый час. Этот маскарад может быть устроен специально по особому плану, с целью отнять у него все силы, необходимые для сопротивления.
От ужаса он выпучил свои и без того большие глаза. Он собирался уже попробовать скатиться с кровати, когда с улицы послышались голоса, а затем звякнул дверной звонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65