..
Она сказала, что мы наговорили кучу денег, что лучше я продолжу, когда она приедет на выходные. Завтра же ей рано вставать и нужно быть свежей, так что "спокойной ночи".
Она сразу начала называть меня на "ты", с первой секунды знакомства.
- Ты меня ждешь? - спросила она, сбрасывая пальто.
- А вы кто? - спросил я.
- Я Маша.
- Тогда тебя... Пойдем, а то там уже все ждут.
Просто моя знакомая пригласила Машу в ресторан, она опаздывала, и меня попросили встретить ее на входе.
Так мы познакомились, а на третий день уже целовались в машине. Я забыл и о своей знакомой, и о работе - обо всем на свете... Стоило мне коснуться ее лица, как она сразу же напрягалась, тело становилось податливым... Она широко открывала глаза и говорила: "Это ветер... Меня захлестывает ветер..."
Это был не ветер, это был ураган. Он вовлекал меня в свой водоворот, все вокруг исчезало, и я видел лишь ее жадный пираний рот... мочку уха без дырочки... седой волосок... маленький шрамик на виске...
А потом я отвозил ее домой. Дети спали, мама сердито ворчала, и я ехал к своему плюшевому креслу.
Ее муж работал в другой стране. Он был наш соотечественник. Просто ему повезло, и он мог, не потеряв родины, посмотреть мир и заработать денег на дальнейшую жизнь.
- Ему там нравится? - спрашивал я ее.
- Ты знаешь, - отвечала, - бывает по-разному... Вообще-то он устал, болеет часто и хочет домой.
Я видел, как она читает письма, пришедшие от него, - обстоятельные, на нескольких страницах, с рисунками, как будто ему было двадцать лет, а не пятьдесят.
До ее отъезда к мужу было еще несколько месяцев, и к предстоящей разлуке я относился, как к далекой или вообще неосуществимой перспективе.
- Я поеду только на неделю, - говорила Маша. - Отвезу девочек и приеду. Пусть девочки отдохнут, да и отец по ним очень соскучился... К тому же я не могу надолго оставить свою церковь, там еще работы на полгода...
Машин муж был известным в стране человеком. Его лицо узнавал каждый. Его умные глаза смотрели с экранов телевизоров, с календарей и открыток, его спокойная речь была частой на радио, и записанные журналистом мысли печатались в газетах.
- Ему там тяжело, - говорила Маша. - Русских почти нет, а он человек нелюдимый, очень трудно входит в контакт... Может быть, мы вернемся вместе...
- А ты бы хотела, - спрашивал я, - чтобы он еще на один срок остался?
Она думала, а потом отвечала:
- Наверное...
- Ты хочешь послушать дальше про молодого человека?
- А там интересно?
- Где?
- Ну, в повести...
- Не знаю, послушай.
Она прижимает трубку телефона к уху и, сказав, что очень хочется есть, а взять негде, слушает.
- Как-то молодой человек, - начал я, - отправился в парк. Дело было опять вечером. Он увидел светящееся окошко в спортзале. Оно манит к себе своим матовым светом, закрашенное густой белой краской. Кто-то заботливый давным-давно прокорябал изнутри маленькие дырочки монеткой, а кто-то совсем недавно подставил под окошко ящики. Молодой человек забирается на один из них и заглядывает в дырочку.
Он видит уставшие, блестящие от пота лица, собранные на затылках волосы, мокрые, в разводах соли майки, натруженные руки... Майки остаются на стульях, и спортсменки подставляют маленькие крепкие груди под упругие струи душа, широко расставив мощные ноги, открыв рот, чтобы побольше ухватить перегревшегося воздуха... И вдруг молодой человек чувствует, как на его плечо опускается чья-то рука... Он в ожидании удара... Какой-то мужчина крепко сжимает его запястье, ведет куда-то за руку... Стыд обжигает его живот. Стыд за то, что этот поймавший его у окна мужчина, вероятно, и не догадывается, что не похотливый интерес прижал его к стеклу, что молодой человек в поисках нетоскующих лиц, что он сам в тоске, что перманентно болен суицидом и ищет картин светлых и радостных.
Мужчина увлекает молодого человека к машине, сажает рядом, включает зажигание и, не торопясь, ведет машину с места.
Молодой человек не знал, как будет объяснять свой поступок в милиции или еще где, если в таковые места его доставят. Но удачливый охотник вел машину долго. Они проезжали кварталы, целые районы - спящие и темные, и при желании отделение милиции можно было найти ближе к месту происшествия, так что молодой человек на время успокоился... Потом подумал, что его могут отвезти в какое-нибудь отдаленное, пустынное место и ударить тяжелым по голове, а защищаться будет нелегко - у него сломана рука... В кармане лежит найденный в парке нож - память об отце... Он вновь заволновался.
- Все хорошо, - вдруг сказал мужчина. - Все хорошо.
Как оказалось, они ехали к нему домой. Он жил на шестом этаже старого дома с лифтом, поднимающим медленно и пружиняще. Молодой человек заметил, что в квартире мужчине стало ненадолго плохо - он сел в кресло и незаметно тер сердце, спрятанное за широкой грудью. Потом спросил, опять неожиданно:
- Вам интересно в таком возрасте смотреть за женщинами?
- Нет, - ответил молодой человек.
- Тогда зачем?
- Не знаю.
Мужчине было лет пятьдесят - пятьдесят пять. Он сидел и поглаживал правой рукой подлокотник кресла. Это было его привычкой, потому что материал на одном из подлокотников был истерт, когда другой была почти новым.
- Вы иголки вставьте, - посоветовал молодой человек. - Острием вверх.
Мужчина с удивлением посмотрел на него.
- Избавитесь от привычки.
Мужчина посмотрел на свою руку с изящным зеленого камня перстнем на указательном пальце и сказал:
- Мне не мешает.
Он сед, у него аккуратно уложены волосы, небольшие залысины со взбухшими венами. Он занимается умственным трудом - на столе пишущая машинка и листы бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10