Генерал пытался понять, где и когда перешел тот рубеж, ту роковую черту, за которой не осталось ничего из того, ради чего он жил, воевал, боролся, за что любил эту огромную удивительную страну, этот простой, но искренний народ, и такую вполне естественную и не требующую никаких доказательств истину, что мужчина всегда и при любых обстоятельствах должен оставаться мужчиной...
Может быть, его локомотив свернул с прямого пути на запасную ветку, когда он согласился работать с Зетом – этим расчетливым, холодным гением аналитической мысли?
Наверное, все же нет... Цель, которую поставил перед собой человек, отрекшийся от всего земного, была слишком благородна, чтобы ставить под сомнение его выбор.
Тогда что? Уничтожение Таллоу? Тоже нет. Он сделал все от него зависящее, чтобы спасти всех, кого только было возможно, и другого выхода не было.
Тут его мысли неожиданно перескочили на другую тему, а рука чисто автоматически потянулась к стакану с Дешевым виски. Двадцать шесть лет назад эту бутылку ему подарил сержант Лестик за то, что Коррел спас ему жизнь, вытащив на себе с поля боя из-под ураганного огня неприятеля.
– Если сможешь, сохрани ее до тех пор, пока не вернусь из госпиталя, а потом выпьем ее вместе. – В прощальных словах сержанта не было ни ненужной в таком случае глупой патетики, ни какого-либо скрытого смысла.
Один солдат оставил другому самое ценное, что у него было в ту минуту, только и всего.
Коррел вернулся на передовую, а Лестик отправился в тыл на санитарной машине, которая подорвалась на противотанковой мине, и выпить вместе им уже не довелось...
Генерал всегда совершенно спокойно относился к алкоголю, не отрицая его определенных положительных качеств, но в то же время не злоупотребляя им. Наверное, даже самому себе он не смог бы внятно ответить, почему именно сегодня он наконец-то вспомнил о призраках прошлого и распечатал эту старую пыльную бутылку.
Человек, задумчиво сидящий в кресле, сделал еще один большой глоток и вернулся к неожиданно прерванным размышлениям.
Нет, наверно, даже не Таллоу так повлиял на его отношение к себе, а именно последняя акция по устранению верхушки генерального штаба, владеющей информацией о Чужом. Коррел прекрасно отдавал себе отчет в том, что именно тогда, когда отдал этот приказ, он сделал резкий шаг в сторону, не только предав военную касту, к которой принадлежал всегда, сколько себя помнил, но и вырвав из глубины своего естества огромный кусок, место которого сразу же заполнила еще более огромная, не поддающаяся осмыслению пустота.
Бутылка сержанта Лестика попыталась было бороться с этим неосязаемым монстром, но одна, без своего бывшего владельца, она была бессильна что-либо противопоставить незримому и физически неощутимому ничто, которое выжигало генерала изнутри.
– Старый друг... – задумчиво пробормотал генерал, глаза которого видели перед собой не скромную обстановку накрытого мраком кабинета, а события двадцатишестилетней давности. – Старый друг, где же покоятся сейчас твои бренные кости, и сказал ли хоть кто-нибудь тебе «спасибо» за то, что ты умер в чужой далекой стране...
Вопросы не требовали ответа, поэтому рука, живущая своей жизнью, опять потянулась к стакану, но в этот момент в дверь тихо постучали, и после некоторой паузы на пороге появился адъютант, который ненадолго разогнал стаю кровавых призраков, скалящих зубы по углам сумрачно-темного кабинета.
– Генерал Пэтчетт, просит принять.
Всего четыре слова. Скупая и по-военному отточенная манера подачи информации. Ничего лишнего и напускного. Все предельно четко и только по существу.
– Пэтчетт?! – Генерал криво усмехнулся, подумав о том, что еще один старый приятель пришел к нему с того света, чтобы лишний раз напомнить герою-предателю, как низко он пал. – Пэтчетт?! – переспросил Коррел, возвращаясь к суровой действительности.
– Так точно, сэр.
За все годы службы под началом легендарного генерала адъютант ни разу не видел этого волевого деятельного человека в подобном состоянии, но многолетняя выучка дала себя знать и на этот раз – ни жестом, ни взглядом застывший в дверях подчиненный не выразил своего удивления.
– Пусть пройдет...
После непродолжительного раздумья генерал, похоже, пришел к некоему решению, после чего адъютанту показалось, что он видит своего прежнего начальника – великую целеустремленную личность, ставшую легендой уже при жизни.
Боясь, что мираж неожиданно исчезнет, стоящий в дверях человек резко развернулся на каблуках и покинул стены кабинета. Уже на выходе ему померещилось, что тень на стене имеет неожиданно странно-причудливую форму и напоминает ему... Нет, он не стал продолжать эту мысль.
«Просто сегодня с самого утра был нескончаемо длинный и напряженный день, вот нервы и расшалились», – решил он про себя, выйдя в ярко освещенную приемную.
– Генерал Коррел ожидает вас.
Пэтчетт решительной походкой миновал адъютанта, шагнув из полосы света в сумрак огромного кабинета. Контраст был настолько разительным, что его глазам понадобилось несколько секунд, чтобы окончательно привыкнуть к смене освещения.
– Пить будешь?
Вопрос, мягко говоря, застал гостя врасплох.
– С вашего позволения...
– Пэтчетт...
Голос хозяина звучал как-то слишком уж монотонно-безжизненно. Создавалось такое впечатление, что генерал успел, что называется, конкретно накачаться, прежде чем его побеспокоил нежданный посетитель, хотя бутылка, стоящая на столе, была опустошена всего лишь на четверть.
– Пэтчетт, мы знаем друг друга слишком давно, чтобы обременять себя никому не нужными условностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92