Шарп с одного взгляда узнал в мародерах маратхов-наемников, перешедших на службу к британцам, но не участвующих в погоне из-за опасения, что их могут принять за неприятельских кавалеристов. Один из арабов, похоже, лишь притворялся мертвым и теперь, вскочив, набросился на врагов с пистолетом, который скрывал где-то в складках платья. Вопиющее численное преимущество противника его, похоже, не испугало. Кавалеристы, окружив смельчака, чувствовали себя в безопасности и только издевательски похохатывали над ним. Время от времени кто-то из них укалывал араба длинным копьем или пикой и тут же отскакивал, прежде чем несчастный успевал обернуться и прицелиться.
Араб был невысок и худ, а когда повернулся окровавленным, в синяках лицом, прапорщик узнал в нем того самого мальчишку, который совсем недавно доблестно противостоял атаке 74-го батальона. Паренек был обречен – кольцо всадников сужалось, и смертельный удар мог настичь его в любой момент. Одного маратха он еще мог убить или хотя бы ранить, но игра стоила такой жертвы. У араба оставался один выстрел, у маратхов не меньше двадцати. Вот кто-то уколол его копьем в спину, и мальчишка резко повернулся. Обидчик быстро отступил, а другой, махнув тулваром, сбил с головы юного воина тюрбан. Послышался смех.
Шарп решил, что паренек заслуживает лучшего: во-первых, мал, а во-вторых, смел. Прапорщик шагнул в круг.
– Оставьте его!
Араб повернулся к Шарпу. Трудно сказать, признал ли он в британском офицере того, кто спас ему жизнь, но в любом случае признаков благодарности не выразил. Более того, Шарп увидел дуло направленного на него пистолета. Кавалеристы, решив, что новая забава интереснее прежней, с любопытством наблюдали за происходящим. Один из них приблизился к арабу с поднятым тулваром, готовый убить врага, как только он выстрелит в англичанина.
– Оставьте его! Расступитесь! – приказал Шарп.
Маратхи усмехались, но ни один из них не тронулся с места. Они ждали развязки, готовые наброситься на жертву после выстрела и изрубить ее на куски.
Мальчишка сделал шаг по направлению к Шарпу.
– Не дури, приятель. – Араб вряд ли понимал английский, но спокойный тон должен был привести его в чувство. Ничего подобного. Рука с пистолетом дрожала, в глазах прыгал страх, но природная дерзость горячила кровь. Бедняга понимал, что умрет, но предпочитал прихватить с собой еще хотя бы одного врага и погибнуть по крайней мере достойно. Опусти пистолет, – негромко добавил Шарп. – Он уже жалел, что вмешался, а не прошел мимо. Доведенный до отчаяния, парнишка мог выстрелить в любой момент, и у прапорщика оставалось только два варианта: отступить и подвергнуться насмешкам со стороны маратхов или остаться и рискнуть жизнью. Он уже видел оставленные шомполом царапины на почерневшем дуле пистолета. – Не будь глупцом. Опусти пистолет. – Никакого эффекта. Шарп понимал, что должен повернуться и бежать, бежать, бежать, но вместо этого сделал еще один шаг. Еще один, и он сможет выбить оружие.
И тут мальчишка выкрикнул что-то на арабском, что-то насчет Аллаха, и потянул спусковой крючок.
Ударник не сработал. На лице мальчишки отразилось недоумение. Он дернул крючок еще раз.
Шарп рассмеялся. Выражение отчаяния было столь красноречиво, столь искренне, что не рассмеяться было невозможно. Казалось, малолетний воин вот-вот расплачется.
Маратх за спиной араба поднял тулвар с явным намерением снести мальчишке голову и закончить затянувшуюся игру, но Шарп шагнул вперед, схватил незадачливого стрелка за руку и дернул к себе. Клинок рассек воздух в дюйме от шеи жертвы.
– Я сказал оставить его в покое! – рявкнул Шарп. – Или хочешь драться со мной?
– Ни у кого из нас, – прозвучал спокойный голос, – нет желания драться с прапорщиком Шарпом.
Шарп обернулся. Говорил один из всадников. Одетый в поношенный, увешанный серебряными цепочками европейский мундир из зеленой ткани, с худощавым, отмеченным шрамом лицом и крючковатым носом, придающим ему некоторое сходство с сэром Артуром Уэлсли, он с улыбкой смотрел на англичанина.
– Сьюд Севаджи!
– Не имел возможности поздравить вас с повышением, – сказал индиец и, наклонившись, протянул Шарпу руку.
Они обменялись рукопожатием.
– Маккандлесс постарался.
Индиец покачал головой.
– Не могу согласиться. Вы его заслужили. – Севаджи махнул рукой своим людям, и когда те отступили, поглядел на мальчишку. – Вы действительно намерены сохранить этому негоднику жизнь?
– А почему бы и нет?
– Тигренок похож на котенка, но однажды он вырастет, превратится в тигра и съест вас.
– Это не котенок, – возразил Шарп, сопровождая свои слова оплеухой – мальчонка не оставлял попыток освободиться.
Севаджи заговорил на арабском, и пленник тут же притих.
– Я сказал, что вы спасли ему жизнь, – объяснил индиец, – и что он отныне принадлежит вам. – Он снова обратился к пленнику, и тот, робко взглянув на англичанина, что-то ответил. – Его зовут Ахмед. Я предупредил, что вы важный английский господин и вольны распоряжаться жизнью и смертью тысяч людей.
– Что? Какой еще господин?
Севаджи улыбнулся.
– Я сказал, что, если он ослушается вас, вы забьете его до смерти. – Индиец оглянулся – его люди, потеряв интерес к происходящему, продолжили прерванное занятие. – И как вам в шкуре офицера? Нравится?
– Отвратительно.
Севаджи рассмеялся, обнажив попорченные зубы.
– Маккандлесс тоже считал, что это не для вас, но не знал, как обуздать ваше честолюбие. – Он легко соскочил с седла. – Жаль, что Маккандлесс погиб.
– Мне тоже.
– Знаете, кто его убил?
– Думаю, Додд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18