— А как они узнают, куда идти, майор, — сказал Эро. — Я не собираюсь ждать, пока Мишо перехватят. Я пошлю кавалерию через долину, прямо к воротам в Сьюдад-Родриго. Мы сожжем запасы, разорим обозы снабжения, уничтожим каждый маленький гарнизон. Мы подожжем всю южную Кастилию, майор, а британцы будут бродить кругами, гоняясь за нами. И он карандашом нарисовал на карте овал.
— А какая задача будет у пехоты?
— Они останутся в Сан-Мигеле, разумеется. Чтобы защищать наш отход.
Дюко одобрил план. Мадрид будет спасен. Остановится отступление Мармона и британцы будут вынуждены отойти к португальской границе, и обнаружат, что противник исчез в холмах. Это был смелый замысел, даже блестящий, что подтверждало мнение Дюко о том, что несколько храбрых людей способны изменить ход войны. Надо будет порекомендовать Эро Императору, подумал он и записал его имя в маленьком черном блокноте, пририсовав рядом звездочку, что для Дюко обозначало людей, которые были достойны быстрого продвижения по службе.
— Выходим с рассветом, — улыбнувшись, сказал Эро. — Ночью мои люди распустят слух, будто мы планируем окружить Авилу. К завтрашней ночи, майор, каждый партизан на пятьдесят миль в округе будет поджидать нас на дороге в Авилу.
А Эро будет в другой стороне, стремясь к крепости, мнящей себя в безопасности.
Нечто необъяснимое было в том, как в Испании распространяются новости. Шарп не видел никого на полях, оливковых рощах и виноградниках на той стороне реки, только несколько стариков, приглядывающих за быками, ворочающих водяное колесо, снабжающее водой ирригационные сооружения, но к полудню слух о том, что французская колонна направляется из Толедо к Авиле, достиг ушей партизан Тересы. Этот слух привел Тересу в ярость.
— Это особое место! — заявила она.
— Авила? — спросил Шарп, — особое место?
— Там жила святая Тереса.
— Ну тогда конечно, особое, — саркастически заметил Шарп.
— Что ты можешь знать, протестантская свинья?
— Я вовсе не свинья. Не протестантская, и вообще никакая.
— Ну тогда языческая свинья, — сердито сказала Тереса, глядя на восток. — Я должна быть там, — добавила она.
— Не стану тебя удерживать, — сказал Шарп, — но я этому не рад.
— Ну и плевать на твою радость.
— Твои люди — это мои дозорные, — сказал Шарп. — Если кто-либо пройдет по этой дороге, — он указал на юг, — они первыми их увидят. — Партизаны Тересы наблюдали за предгорьями, готовые сказать назад и предупредить Сан-Мигель о любой опасности, показавшейся со стороны Сьерра-Гредос. — Как далеко до Авилы?
Тереса пожала плечами.
— Миль пятьдесят.
— И почему же лягушатники направились туда?
— Грабить, разумеется! Там богатые монастыри, кафедральный собор и базилика Санта-Висенте.
— И почему они идут грабить? — спросил Шарп.
Тереса хмуро взглянула на него, раздумывая, почему он задал такой глупый вопрос.
— Потому что они лягушатники, разумеется! — сказала она. — Потому, что они мразь, слизняки, которые выползают из задницы дьявола пока Бог не видит.
— Но ведь церковные богатства спрятаны, — сказал Шарп.
Шарп прошел через бессчетное количество испанских городов и деревень, и везде ценное церковное имущество было закопано, замуровано в стены или укрыто в пещерах. Он видел ценные алтари, слишком большие, чтобы их перетаскивать, покрытые глиной или известью в надежде, что французы не догадаются, какую ценность они скрывают. Но он никогда не видел, чтобы церковь выставляла свои богатства тогда, когда французы находятся в неделе пути.
— Почему Авила хранит сокровища в открытую?
— Откуда мне знать, — возмущенно ответила Тереса.
— А лягушатники, черт возьми, прекрасно знают, что церковные богатства спрятаны, — сказал Шарп. — Так зачем же они идут туда?
— Ну скажи мне, зачем? — сказала Тереса.
— Затем, что они хотят, чтобы мы думали, будто они идут туда, вот зачем. А в это время ублюдки идут в другое место. Черт подери! — Он повернулся и посмотрел на юг. Может он нервничает? Может его пугает необходимость защищать покинутый форт на задворках большой войны?
Или это интуиция, выработанная за пятнадцать лет сражений, подсказывает ему быть осторожным?
— Оставь своих людей здесь, любимая, — сказал он Тересе. — Потому что сама ты, полагаю, пойдешь убивать лягушатников.
Он подскочил к бойнице и взглянул вниз на мост.
— Сержант Харпер!
Харпер показался из ниши, выстроенной в стороне от дороги, поморгал от яркого света, и взглянул на Шарпа, который, стоя на крепостной стене, отражался на фоне неба.
— Сэр?
— Передайте майору Таббсу, сержант, не будет ли он любезен передвинуть свой обоз на мост. Забаррикадировать, понимаешь? Возьми двадцать стрелков и иди на ту ферму, — указал он на юг, — и делай все это побыстрее!
Тереса положила свою ладонь ему на руку.
— Ты думаешь, французы идут сюда, Ричард?
— Я не думаю, я знаю! Знаю это. Не знаю почему, но знаю, что сюда. Негодяи проскользнули мимо парадной двери и идут через черный ход.
Майор Таббс, вспотевший в полуденный зной, с сопением выбрался на внутренний двор.
— Вы не можете блокировать мост, капитан Шарп! — запротестовал он. — Это общественный проезд.
— Если бы у меня было достаточно пороха, я бы взорвал этот мост к чертовой матери.
Таббс посмотрел на суровое лицо Шарпа, потом поглядел на юг.
— Но ведь французы не идут, смотрите.
Пейзаж на юге был удивительно мирным. Ветер колыхал маки, колосья и листья на оливковых деревьях. Не было ни дыма от сожженных деревень, ни клубов пыли, поднятых тысячами сапог и копыт. Обычный летний пейзаж, согретый кастильским солнцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17