Каждое утро в
"башне" появлялся дежурный усташ в сопровождении заключенных, которые,
собрав трупы детей, вывозили их на тачках на улицу, а затем - за пределы
лагеря на берег Савы и сбрасывали в овраг. Когда вода в реке поднималась,
она уносила трупы. Это видели наши женщины, которых ежедневно уводили из
"башни" на какие-то работы, а возвращаясь, они нам рассказывали об
увиденном.
Чтобы описать этот ад, потребовалось бы несколько томов.
Через три недели усташи отобрали всех девушек и женщин без детей и увели их
из "башни". Позже мы узнали, что их угнали на работу в Германию.
Мы же, женщины с детьми и старухи, оставались в "башне" еще в течение 8-10
дней, а затем усташи отобрали старух и беременных женщин и увели их. Среди
них была и моя свекровь Сока Радженович. Этих женщин мы уже больше не видели
среди живых. Слышали, что их на грузовиках отправили в лагерь Ясеновац. Их
везли через Окучани, а далее - неизвестно куда.
Через 6 дней повезли и нас. Вначале отобрали детей у матерей. Нас всех
построили, и какой-то усташский офицер произнес перед нами речь. Он страшно
ругал и оскорблял нас. Говорил, что мы плохие матери, так как не умеем
воспитывать своих детей. И что теперь этим будут заниматься власти, а
матерям будет разрешено только приезжать и навещать их.
У женщин, не отдававших детей добровольно, усташи отнимали их силой.
Моих детей к этому времени уже не было в живых. Девочка умерла у меня на
руках; ее забрали и увезли на тачке в небытие. Мой же девятимесячный мальчик
умер у моей груди, держа во рту пустой сосок. И его убийцы забрали и увезли.
Эта картина будет стоять перед моими глазами всю жизнь. Мне невероятно
тяжело об этом вспоминать.
С мужем нас разлучили еще по дороге в лагерь, когда нас уводили из села. Мы
нашли друг друга в Германии посредством переписки. Он там заболел, и как
нетрудоспособного его отпустили домой. Мне же не разрешили уехать с ним.
Последнее письмо я получила от него из Марибора, и с тех пор я ничего не
знаю ни о нем, ни о том, где его убили.
Свекровь увезли из лагеря вместе с другими старухами и беременными
женщинами, и я тоже не знаю, где ее убили. Вместе со мной в лагере было трое
детей моего деверя и невестки, умерших перед войной. После их смерти я и мой
муж взяли этих детей к себе. Племяннику Владо было 9 лет, когда он умер в
лагере. Племянницу Саю (15 лет) удалось с помощью Красного Креста в Загребе
вызволить из лагеря. Она вернулась к дальним родственникам в село Криче близ
Новски и там умерла вследствие подорванного в лагере здоровья. Племяннику
Остое было 12 лет. Его с помощью Красного Креста вызволил из лагеря Добри
Йово и привез домой. В настоящее время он живет в селе Транковац близ
Окучани.
Я осталась одна. Не знаю, жива я или нет, если бы я сказала что-то другое, я
бы покривила душой. После того как у женщин отобрали детей, нас держали в
лагере еще 2 дня. Затем нас построили в "башне" и погнали пешком в сторону
Окучани - грязных, измученных, голодных, сгорающих от жажды, раздетых и
разутых. Мы думали, что нас ведут на расстрел. По дороге мы рыдали, просили
пить. Но никто не отважился дать нам ни капли воды, а тем более пищи.
В Окучани нас погрузили в вагоны для скота, запломбировали их, и поезд
тронулся в направлении Загреба".
КАТИЦА ФИЛИПОВИЧ:
"Млака - это подсобное хозяйство Ясеноваца, именно так называли лагерные
угодья. Ранее это были православные села, население которых истребили
усташи, обширные же земли обрабатывали заключенные с тем, чтобы лагерь и
гарнизон могли прокормить себя с помощью этого подсобного хозяйства. Наряду
с лагерным гарнизоном там размещалось еще несколько усташских частей.
Млака когда-то была большим и довольно богатым селом. Об этом
свидетельствует большое количество красивых домов и церквей. Для заключенных
же Млака стала местом ужасов и смерти. Даже по сравнению с тяжелейшими
условиями Ясеноваца режим там был невыносимым. "Куда угодно работать, только
не в Млаку",- думали и говорили заключенные. Но все-таки многие работали в
Млаке, работали там с раннего утра до поздней ночи, в дождь, холод,
терпеливо перенося жесточайшие издевательства со стороны усташей, брань,
побои.
Осенью 1944 года в помощь работавшим на уборке кукурузы в Млаку прибыла
большая группа женщин. Никто не думал о том, что женщинам негде спать,
нечего есть, нечего надеть на себя; важно было только одно - вовремя, до
разлива Савы, собрать урожай кукурузы.
Нас, 50 женщин из Ясеноваца, поместили на сеновале, набитом доверху сеном,
спали мы под крышей, а забирались туда по лестнице. Несмотря на холодную и
дождливую осеннюю погоду, мы работали не покладая рук. Шли каждый день по
грязи - я думаю, что нигде нет такой грязи - по пять с лишним километров
строем строго друг за другом. Вечером возвращались грязные, усталые,
промерзшие и изголодавшиеся, готовили ужин - кукурузную болтушку, но только
мы начинали есть, как объявлялась общая поверка.
Нас считали, пересчитывали, сбивались со счета, угрожали, избивали. После
поверки сразу же загоняли в помещения, и до утра никто не смел выходить
наружу, а наутро - снова на работу. И речи не было о том, что нам надо
помыться, постирать белье. В этих нечеловеческих условиях мы изо всех сил
старались не сойти с ума. В минуты отчаяния всегда нашим верным другом была
песня. Она поднимала наш дух, поддерживала нас, давала силы для борьбы.
Несмотря на все наши старания, кукурузу мы не успели собрать до разлива
Савы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92