С некоторых пор Конраду перестали сниться кошмары, ибо какой бы кошмар ему ни привиделся, он не мог сравниться с действительностью.
Слегка замедлив бег, чтобы передохнуть, Конрад перешел на легкую трусцу. Со стороны поселка повеяло жаром. Глядя на столб огня и дыма, он думал о том, что же увидит там.
Внезапно он почувствовал запах горящей человеческой плоти. Конрад на секунду помедлил, задав себе вопрос, зачем бежит в поселок, где уже никому не сможет помочь.
Однако он продолжил свой бег. Как деревня, в которой он провел свое детство и юность, поселок стал для него родным. Это была его земля.
Первое, что он увидел, были трупы зверолюдей, убитых защитниками поселка. Чем ближе к укреплениям он подходил, тем больше видел он тварей, распростертых на земле.
Было жарко, мертвецы валялись здесь уже несколько часов, но Конрад бродил между ними с осторожностью. Он хорошо знал повадки самого страшного врага людей. У большинства тварей не было мозгов, но некоторые из них умели притворяться мертвыми, чтобы неожиданно схватить ни о чем не подозревавшую жертву.
Для тварей не существовало слова «смерть». Конрад не раз видел, как убитый монстр через некоторое время оживал, словно человек, пробудившийся от сна, и снова бросался в бой.
Некоторые из тварей, уже умирая, могли внезапно ожить, когда рядом оказывался человек, и напасть на него. Они чуяли запах крови человека, а жидкость, которая текла в их собственных жилах, могла быть холодной, как у ящерицы, и иметь любой цвет.
Твари, среди которых бродил Конрад, были столь же безобразны, как и всегда, – уродливая помесь человека и животного, насекомого и рептилии или птицы. Казалось, что они наспех составлены из частей их тел. Видимо, этим тварям было так тяжело жить, что умереть было гораздо легче.
Существа эти погибли под градом стрел, обрушившихся на них с бастионов; так и он стрелял пять лет назад…
Но лучше об этом не думать. Прошлого нет, как нет больше тварей, которых он убил. Нужно думать о настоящем – и о тех, кто мог выжить.
Конрад шел дальше. Внезапно в глаза ему ударил едкий дым и жар, и он машинально прикрыл лицо щитом. Топор он держал в руке.
Три скалы-башни были огорожены крепкой деревянной стеной высотой в три человеческих роста. Перед стеной был вырыт глубокий ров с торчащими из него острыми кольями. Такая преграда могла надолго задержать наступающую армию – и захватчиков она явно задержала.
Деревянные стены горели, но ворота остались целыми и были по-прежнему заперты; подъемный мост был поднят. Пройти через ворота монстры так и не смогли. Они перелезли через стену, образовав возле нее вторую, еще более высокую стену – из трупов…
В прошлом Конрад уже наблюдал, как твари бросались в бой, совершенно не думая о смерти; десятки, а то и сотни погибали ради того, чтобы убить одного человека. Десять, сто, тысяча погибших – им было все равно. У них не было страха за свою жизнь, не было инстинкта самосохранения, и это делало их особенно опасными.
Конрад увидел, что тысячи тварей, упав одна на другую, образовали живую стену; многие из них задохнулись под тяжестью своих собратьев, но своей цели они достигли – прорвали кольцо обороны.
Так как ворота оставались запертыми, ему пришлось идти по трупам захватчиков. Он полез наверх, то и дело соскальзывая, ступая по уродливым головам и туловищам.
Он был почти на гребне этой «стены», когда из груды трупов внезапно высунулась чешуйчатая рука и схватила его за лодыжку. Его реакция было мгновенной – свистнул топор, и рука отделилась от туловища. Однако она продолжала цепляться за его сапог, и тогда ему пришлось еще поработать топором, чтобы освободиться. Наконец рука, разжав когтистые пальцы, шлепнулась на кучу трупов. Пнув ее, Конрад полез дальше.
Взобравшись на «стену», он посмотрел вниз, пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь завесу дыма. Конрад повидал много всяческих ужасов за свою жизнь, но от зрелища, представшего перед его глазами теперь, его рот наполнился желчью.
У него закружилась голова; закрыв глаза, он попытался справиться с приступом рвоты, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы глотнуть чистого воздуха, но того не было. Вся атмосфера была пропитана запахом горящего мяса.
Чтобы спуститься со «стены», Конраду пришлось прыгнуть. Закинув за спину щит и вытащив из ножен меч, он ступил во двор.
Здесь не было ни единого места, где не стояла бы лужа крови или не валялось мертвое тело – человека или нечеловека. Людей не просто убивали. Изуродованные, изувеченные трупы находились повсюду: прибитые гвоздями к стене, повешенные на перекладинах, пригвожденные к земле. Им вспарывали животы, их поедали заживо, с них сдирали кожу, их поджигали. Повезло тем, кто погиб в первые минуты боя.
Некоторых задушили их же собственными кишками, другие задохнулись от набитых в рот внутренностей. Им отрезали головы, вырывали из суставов конечности, выкалывали глаза, отрезали пальцы, сдирали кожу с лица… Этот перечень зверств был бесконечен.
Монстры развлекались тем, что разрубали на части тела защитников крепости и составляли из них «мозаику». Голова дварфа была приставлена к туловищу женщины в том месте, где у нее должен находиться живот. У шахтера вместо отрезанных ног были приставлены вырванные из суставов руки ребенка. У одного наемника из распоротой груди торчала чья-то ступня. Другому в перерезанное горло были вставлены глаза, словно ожерелье из огромных жемчужин. Каждый труп был изувечен до неузнаваемости, словно монстры соревновались друг с другом по части выдумки. Это было больше чем убийство, чем месть, чем жажда крови:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56