Оно было проявлено следующим образом: все горожане были обезоружены, шведы размещены на постой у них в домах; на магистрат была наложена контрибуция в 260000 экю; 200 городских пушек и 400 фунтов пороха перешли в собственность шведской армии.Все это было предвестием падения Августа.
3
Август потерял королевство, но еще сохранял корону. Примас решил покончить с этой нелепостью. Уверенный в том, что король больше не вернется в Варшаву, он прибыл туда в сопровождении верных войск и угрозами и обещаниями составил великопольскую конфедерацию против Августа. Из его уст по-прежнему слышались только призывы к согласию и повиновению, но истинная цель его деятельности вскоре обнаружилась. Варшавский сейм объявил, что «Август, саксонский курфюрст, не способен носить польскую корону». Польский престол был единогласно признан свободным.Вновь начались поиски короля. Карл (а следовательно, и сейм) желал, чтобы польская корона досталась Якову Собескому, который в это время находился в Бреславле (Силезия). Август решил устранить нежелательного претендента. Однажды, когда Яков с братом Константином охотились в лесу, 30 саксонских кавалеристов внезапно напали на них и захватили без сопротивления. Братьев сразу посадили на запасных лошадей и переправили в Лейпциг, где бросили в тюрьму.Но и Август в свою очередь чуть не попал в плен. Как-то он сидел за обедом в трех верстах от Кракова, полагаясь на охрану, стоявшую чуть дальше. Кавалерийский отряд Рёншельда напал на саксонцев и обезоружил их, однако король успел вскочить на лошадь; погоня за ним продолжалась четыре дня, Август чудом добрался невредимым до Сандомира. Польша разделилась на две неравные части: Великая Польша бунтовала против Августа, Малая Польша поддерживала его. Обе партии называли друг друга изменниками отечества. Август метался между Польшей и Саксонией и звал на помощь русских.После похищения Собеских вопрос о польской короне на какое-то время зашел в тупик. У Карла больше не было подходящих кандидатур. Пипер советовал ему возложить корону на себя, указывая, как легко это сделать сейчас с помощью верной партии и армии. Титул защитника лютеранства льстил Карлу. Он говорил, что легко сделать для Польши то, что Густав Ваза сделал для Швеции, — ввести в стране лютеранство и «порвать цепи народа». Однако, поразмыслив, он сказал Пиперу, что ему больше нравится раздавать короны, чем их захватывать.— Вы же созданы для того, чтобы быть министром какого-нибудь итальянского государя В Италии XIII-XVI вв. захват кондотьерами власти в городах-государствах был частым явлением. На это и намекал Пиперу Карл.

, — добавил он, улыбаясь.Князь Александр Собеский обратился к нему с просьбой о мщении за похищение родственников. Карл легко обещал помочь, так как это входило и в его планы. В конце беседы он неожиданно предложил Александру польский престол. Шведский король не ожидал отказа, но князь выказал благородство, сказав, что ничто не заставит его воспользоваться несчастьями брата. Карл, Пипер и другие, особенно молодой познанский воевода Станислав Лещинский, настойчиво уговаривали его, но тщетно. Князь стоял на своем. Карл был озадачен и не знал, что делать, — гневаться или удивляться. Впрочем, само предложение было не менее удивительно, чем отказ от него.Один из присутствовавших при этом разговоре не догадывался, что корона польских королей достанется ему. Этим человеком был познанский воевода Станислав Лещинский, депутат Варшавского сейма, получивший аудиенцию у Карла для отчета о распрях на сейме после похищения Собеских. Его речь поразила Карла. Станислав Лещинский позже рассказывал Вольтеру, что сказал королю на латыни:— Как же мы можем произвести выборы, если оба князя, Яков и Константин Собеские, в плену?Карл ответил вопросом:— Как освободить республику, не производя выборов?Эта беседа привела Лещинского на престол.Карл продолжал аудиенции с ним, чтобы познакомиться с его умом и характером. Позже он заявил, что не видел человека, более подходящего для того, чтобы примирить обе партии. Наведя о нем справки, Карл узнал, что познанский воевода малоизвестен, но храбр, умен, благороден, привык к труду, спит на соломе, не требует для себя лично забот от прислуги и являет собой редкий в Польше пример умеренности и экономии; его обожают крепостные, и это, быть может, единственный в Польше вельможа, у которого есть друзья. Если Любомирского называли могущественнейшим человеком Польши, а Карла Радзивилла — богатейшим, то Станислава Лещинского — честнейшим.Выслушав все это, Карл громко произнес:— Вот человек, который всегда будет моим другом.Вскоре выяснилось, что эти слова означают: этот человек будет королем.Оценка Карлом Лещинского была явно завышенной, особенно в том, что касалось его государственно-миротворческих способностей; правда, в личной преданности нового короля Карл не ошибся. Впрочем, и «изучение» Карлом Лещинского, и его высокое мнение о нем могли иметь причины, весьма далекие от государственных соображений. Скорее всего, шведскому королю понравились личные качества познанского воеводы. «Благородная внешность молодого дворянина… может быть, также мягкость и уступчивость характера расположили Карла XII в его пользу», — пишет Ф. Карлсон, биограф шведского короля. Станислав Лещинский был случайным человеком на польском престоле, попавшим туда по прихоти шведского короля и благодаря удачному стечению обстоятельств. Приведенный разговор с Александром Собеским свидетельствует, что Карл просто выбрал того, кто оказался под рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114