Впереди шли обоз с артиллерией и подводы с казной, затем остатки пехоты и кавалерия; замыкал шествие арьергард из 300 человек Упландского конного полка, с которым находился король.Русские не тревожили шведов. Тем не менее к ночи, по словам очевидца, уже «никто никому не подчинялся, каждый боялся только за себя и старался вырваться вперед». Обоз застрял у болота рядом с селом Федерки; Карл оставил здесь прикрытие и двинулся дальше.Ниже по реке находилось несколько шведских отрядов, не принимавших участия в Полтавском сражении: у Новых Сенжар — полк генерал-майора Мейерфельда, в Беликах и Кобеляках — эскадроны подполковников Функа и Сильверьельма. К половине второго ночи Карл, «совершенно измученный», добрался до Новых Сенжар. Как только ему перевязали рану в одной из хат, он сразу заснул. Гилленкрок, гофмаршал Дюбен и полковник Хорд легли рядом на полу.Выспаться шведам не удалось. На рассвете Дюбен растолкал короля:— Ваше величество, русские! Надо уходить отсюда.Это были 10 драгунских полков под командованием Меншикова, которому царь поручил «не испустя времени» искать «короля свейского». Тому, кто захватит в плен Карла, Петр обещал награду в 100000 рублей и чин генерала.От лихорадки, воспаления раны и усталости Карл едва сообразил, в чем дело, и безвольно махнул рукой:— Да-да, Дюбен, делайте что хотите.Шведы потянулись дальше в прежнем порядке. Начиная с этого момента армией, собственно, уже никто не командовал. Больной Карл делать это был просто не в состоянии, а Левенгаупт — теперь второе лицо в армии после короля — устранился от ответственности. Накануне вечером он не получил никаких приказаний относительно дальнейшего движения, а наутро даже не поинтересовался, куда выступает армия. Через два дня его бездействие привело шведов к катастрофе.К русским был отправлен Мейерфельд. Он должен был сообщить царю, что Пипер наделяется полномочиями вести переговоры о мире и обмене пленными. На самом деле это была уловка, чтобы задержать преследование и выяснить силы Меншикова. Мейерфельд натолкнулся на передовые отряды русской кавалерии уже в пяти верстах от Новых Сенжар. Его препроводили к царю, но хитрость не удалась, и через два часа преследование возобновилось.Следуя распоряжению короля, данному после Полтавского сражения, Гилленкрок поскакал в Велики к Функу. По смыслу этого распоряжения ближайшая цель Карла состояла в переправе через Ворсклу или Днепр. Дальше, за разоренной Сечью, начинались владения крымского хана, где шведы могли чувствовать себя в безопасности. Задача Гилленкрока заключалась в поиске удобного места для переправы.По неудачному стечению обстоятельств Функ к моменту приезда в Велики Гилленкрока находился на другом берегу реки и смог увидеться с ним лишь через несколько часов. Драгоценное время для наведения переправы в Беликах было упущено. Правда, от одного казака Гилленкрок узнал, что на Днепре, недалеко от разрушенного городка Переволочна, есть брод, через который можно проехать на телегах. Но Гилленкроку снова не повезло. Некоторое время он еще пытался разузнать про переправы через Ворсклу, а когда вновь хватился казака, тот уже в суматохе исчез. Местные жители ничего не слыхали о броде на Днепре и отказались проводить туда Гилленкрока, хотя он сулил им «любые деньги».Тогда Гилленкрок отправился к Переволочне сам, предварительно написав записку Левенгаупту с просьбой прислать сюда плотников и рабочих. По пути к Днепру, у местечка Кишенки, он обнаружил, что Ворскла в этом месте довольно мелка и здесь имеются 8 паромов. Однако помня о заветном броде, Гилленкрок велел спустить паромы к Переволочне.Вечером 29-го Гилленкрок оказался у цели. Осмотрев местность, он испытал жестокое разочарование: Днепр здесь был довольно широк, на берегу валялось около 70 бревен, а лодок и леса почти не было. От Левенгаупта прибыли 24 плотника, но делать им здесь было нечего. Гилленкрок срочно отправил донесение, чтобы шведская армия шла не к Переволочне, а к Кишенкам.Но он спохватился поздно — шведы уже неудержимо неслись к Днепру. Вокруг них кружились казаки, поминутно вступая в перестрелку с охраной обоза. Шведы бросали одну подводу за другой, иногда не успев их поджечь. «Поход оказался донельзя тягостный», — вспоминает один из его участников; по словам других, войска, «томимые страшной жарой и жаждой», шли «с печалью в сердцах».Утром 30 июня Гилленкрок онемел, увидев передовые части армии. К полудню в Переволочну прибыл Карл, и Гилленкрок совсем «расстроился».Левенгаупт нашел, что место переправы похоже на ловушку. Спустя некоторое время с ним произошел один случай, который был принят Левенгауптом за неблагоприятное предзнаменование и подтверждение его дурных предчувствий. Когда он прилег отдохнуть на берегу, к нему в шапку забрался горностай. Левенгаупт поймал его. Офицерам, собравшимся посмотреть на добычу, генерал сказал, что армия «сама себя в ловушку завлекла», подобно зверьку. Он отпустил горностая, «моля Господа, чтобы и мы [шведы] так же во здравии из оного места выбрались».Вера в предзнаменования была широко распространена в шведской армии. Появления ложных солнц и комет отмечались с почтительным трепетом (кометы, в частности, неоднократно считались предвещением Судного дня), по ним делались предсказания об исходе походов и битв. Но если раньше, в Польше и Саксонии, все знамения истолковывались как благоприятные для шведов, то с началом русского похода все чаще стали обращать внимание на какой-нибудь дурной знак. Так, у Ромн вспомнили, будто Карлу предсказано, что он останется непобедим, пока не возьмет Рим:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114