Не одну тысячу краж совершили лихие люди, пользуясь крепким сном хозяев домов. Не одна сотня автомобилистов усыпала за рулем, чтобы уже не проснуться. Да и просто… как сливается с дорогой машина, стоящая у края в такое время, тоже особо не нуждается в объяснении.
Это время требует особой осторожности и внимания. Оно требует даже больше чем внимания. Оно требует уважения к себе словно старый капризный языческий бог. И уважая этого божка, ты получишь в нужный момент от него и поддержку и помощь. Ведь сколько людей в эти предрассветные часы спасали себе и родным жизни, сбегая из осажденных городов? Сколько беглецов от гонений смогли спасти свою свободу? Сколько действительно гениальных идей приходит в это время заработавшимся до утра людям. Сколько чудных минут провели влюбленные на рассвете, с уважением и восхищением глядя на встающее солнце.
Странное время. Тот, кто в безветренную погоду встретил его далеко от города, в тиши настоящей природы уже навсегда станет другим человеком. Поверьте или проверьте, не важно. Словно величественные горы, это время исцеляет от суеты и пагубной спеси. Проникаясь им, ты словно навсегда в нем остаешься. И когда тебе становится невмоготу от капризов безумного века, ты вспоминаешь, как стоял и встречал рассвет. И невзгоды, если и не отступают, то становятся размытыми, а память несет покой и умиротворение.
Путник вышедший в это время навстречу своей судьбе, не думал о величии состояния природы, когда она, набравшись сил, была уже готова к новому дню. Он шел почти не глядя под ноги и лишь радовался возможности размяться, подышать свежим, сыроватым воздухом.
Влажная трава, ударяясь о ткань светло-зеленых брюк, оставляла на них следы, очень похожие во тьме на кровавые порезы. Скоро эти "раны" начинали уже расплываться, отчего свободного кроя брюки становились почти черными. Напитавшись влагой, ткань липла к коже и создавала немалые неудобства. Но пробирающийся туманным полем, молодой человек не обращал внимания на то, что его одежда знатно потяжелела и мешала движению. Да и что было поделать ему по пояс в траве, без намека на тропинку. Было тепло, и сырость практически не раздражала его. Лишь иногда он открытой ладонью утирал воду с лица даже не гадая - пот это выступил или туман осел. А нелегко идти… так ведь никто не говорил, что будет просто.
Не зная толком дороги, но, представляя направление, путник все равно спешил и, кажется, не опасался в темноте переломать себе ноги. Он шел с четким намерением, еще до первых лучей солнца выбраться к уже не столь далекому шоссе. Он двигался, словно каждый его шаг был уже кем-то рассчитан и сверен по часам.
Шоссе, по которому с удручающей редкостью проносились машины, было, проще говоря, обычной двухполосной дорогой от Малоярославца до Медыни. "Убитой", как большинство дорог Калужской области. Неосвещенной, как великое множество дорог нашей страны и опасной, как и любая другая ночная дорога мира. Но путника такие мелочи не волновали и не смущали. Что ему до неосвещенной дороги, когда он почти час брел вообще без всякого света, по абсолютному бездорожью. И если бы в этой темноте можно было различить мимику ночного "туриста", мы бы отметили что на его лице нет-нет, да и проскочит странно довольная улыбка. Он наслаждался и этой ночью, и этой травой выше пояса, и даже сам путь приносил ему удовольствие, не говоря уже о ночной тишине. Тишине, о которой он так давно мечтал.
Он очень удачно вышел к шоссе. Как раз к нужному знаку, предупреждающему об опасном повороте. Взобравшись на насыпь, он по памяти сверил ориентиры и убежденный в правильности скатился с дороги обратно в траву. Развел ее пошире руками и, не думая о влаге, просто сел на землю. Ему оставалось только ждать. Ждать и наслаждаться покоем и тишиной, которые скоро у него опять отнимут.
Со странной радостью этот путник встретил и посветлевшее небо, и пение соловья в кустах у обочины. И он был очень раздражен, когда гремящая фура, несущаяся по своим делам, спугнула раннего певца. Но в тишине, после того как рев и дребезжание фуры затихли вдали, осталось светлеющее нежно голубое утреннее небо, и его путнику, для возвращения хорошего настроения, было более чем достаточно.
Без часов, точно представляя, сколько уже времени, странник разочарованно поднялся и поглядел на пустынную дорогу. Его уже должны были забрать. Все ведь было рассчитано до минуты. Все было сверено, проверено и согласовано. Все были оповещены. Но он все еще торчал в поле в десяти километрах от Медыни и не наблюдал даже намеков на попытку его подобрать. Он не спешил делать выводы о непунктуальности тех, других… но он сделал вывод, что в следующий раз это место все равно не годится для встреч.
Слишком открытое. Слишком проветриваемое. Слишком влажное. И если теплая середина июня еще годилась для вот таких ночных прогулок, то, к примеру, декабрь или тем паче февраль стали бы для любого настоящим испытанием. Ждать ночью в снегу на обдуваемом всеми ветрами поле, это приключение не для него.
Да и давно уже прошли времена, когда была нужна самопожертвованность. Когда такие как он не редко гибли, выполняя свое нелегкое, но важное для них Дело. Выполняя свою работу. Работу что была не хуже и не лучше других. Все стало мягче, цивилизованней. Уже не надо бояться каждого косого взгляда и не надо рвать себя, чтобы добиться цели. Настали наконец-то времена, когда можно было работать в свое удовольствие и получать от жизни все что хочется. Путник, расслабленно наблюдающий за дорогой, суховато улыбнулся мысли, что ему, наверное, повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177