Но тут что-то как будто задело за стену. Тишину разодрал вибрирующий стон.
— А-а-а-а, — гремел он, — а-а-а-а, — и перешел в визг.
Теперь уже по-настоящему напуганная Салли подавила крик, зажав рукой рот. Пламя светильника, который она держала неверной рукой, заметалось, бросая на стены диковинные пляшущие тени. На какое-то мгновение наступила тишина. Покоящаяся в одной из ниш белая фигура явно шевелилась. Показались обмотанные белым ноги. Мумия постепенно выпрямилась. Тишину опять прервал стон: а-а-а…
Салли сразу вспомнила все жуткие рассказы о мести тех, чей покой был нарушен. Она застыла, как парализованная, с горящим еще светильником в одной руке и со стилетом — в другой. Она совсем забыла, что в кармане в нее револьвер. Да и что можно сделать с покойником? Наконец, она шевельнулась, начала тихонько, не сводя глаз с загадочного зрелища, продвигаться по стене туда, откуда пришла. Однако мумия проделала то же самое, преграждая ей дорогу. В мерцающем свете зловеще блеснули странные живые глаза…
Но Салли уже преодолела сковывающий ее ужас, найдя опору в воспоминаниях. Она увидела перед собой лицо мужа, безмятежный облик Новицкого, спокойные черты Смуги, мягкую улыбку Вильмовского. «Ах, Томми, Томми», — вздохнула Салли и, вернувшись к действительности, решила защищаться.
— Покойник ты или нет, уйди! Уйди, а не то убью! — крикнула она.
Салли подняла стилет. Пламя светильника задрожало и погасло. Наступила темнота. Салли швырнула глиняный сосуд в сторону белой фигуры. Ужасный стон раздался совсем рядом:
— А-а-а-а… а-а-а…
Она почувствовала скользкие пальцы на своей шее, кто-то жестко сжал ее руку со стилетом. Стилет упал, скользкие пальцы сжимались на ее губах. Страшный неустанный вой продолжался. Салли боролась, но слабела, постепенно теряя сознание.
* * *
— Садим!
— Да, господин!
— Ты хорошо себя показал.
— Да, господин!
— Ты заслужил награду.
— Да, господин.
— Держи! — и ему бросили кошелек.
— Благодарю, господин!
— Не благодари, только молчи! Помни, что я — владыка Долины!
Садим с суеверным страхом всматривался в темноту, в которой растворился вожак. «Я убийца», — думал он, сжимая деньги в руке.

XV
Приезд Смуги
Вдали уже виднелся возвышающийся над Луксором стройный минарет. Очередная поездка Смуги, Вильмовского и терпеливого их спутника Абера по Египту подходила к концу. Встревоженные предостережением Юсуфа, они предпочли ехать на поезде. Между Аль-Фаюмом и Луксором он был самым быстрым средством сообщения. От Каира их отделяли уже 680 километров, а они все еще мысленно были в этом гигантском городе. Если Юсуф был прав, значит со времени их посещения дома Ахмада аль-Саида над ними висит грозная опасность. И они спешили в надежде, что успеют предупредить или хоть как-то обезопасить группу Томека.
Однообразный пейзаж за окном быстро надоел: одни и те же пригородные домики из сушеного кирпича, хижины феллахов, притулившиеся друг к другу, чтобы не рухнуть, унылые домишки вдоль путей, измученные надорвавшиеся люди, кое-где рощи финиковых пальм и расплывающаяся вдали зелень, внезапно обрывающаяся полосой бурых холмов. Они ехали предназначенным для европейцев первым классом. Вильмовскому очень хотелось узнать, как выглядят другие вагоны, и он решил пройтись по поезду. Пассажиры — арабы, большинство которых курило нечто, несущее жуткий смрад, — устраивались на сидениях, присев на корточки. Окна во всем поезде были задраены и прикрыты деревянными ставнями. Потные, измученные пассажиры терпеливо сносили все неудобства, пока вдруг Вильмовский, которого никто не успел удержать, не открыл окно в одном купе. Тут же в окно ворвалась туча пыли, поднятой движением поезда. В мгновение ока она засыпала пассажиров тонким слоем песка. Сконфуженному Вильмовскому ничего другого не оставалось, как закрыть окно, извиниться перед рассерженными пассажирами и вернуться в свой вагон.
В конце концов поезд подошел к зданию вокзала в Луксоре. На перроне Смугу, Вильмовского и Абера сразу окружили носильщики, наперебой предлагавшие свои услуги. Путники уселись в удобную арабию — здешнюю извозчичью пролетку — и направились к гостинице «Винтер палас». По извилистым улочкам, мимо низких домишек, к которым лепились лавчонки и кофейни, они доехали до прибрежного бульвара. Овеваемые легким ветерком, дувшим с Нила, с удовольствием проехались по осененной раскидистыми тамарисками аллее. Радовал глаза вид широко разлившихся в этом месте голубых речных вод. Вдали рисовались виллы, утонувшие в пальмах, тамарисках, сикоморах, банановых рощах. За ними блестели огромные древние колонны, соединенные с развалинами могучих стен, опирающихся на плечи монументальных статуй.
— Это остатки храма, у его подножия останавливались лодки, прибывающие в Фивы. Прежде всего надо было возводить почести главному богу этих мест, Амону. Здесь же торжественно встречали вернувшихся из военных походов, несущих с собой ценные трофеи, — рассказывал Абер.
В гостинице, едва они успели расписаться в книге прибывших, портье оглядел их пристальным взглядом и спросил:
— Кто из господ носит фамилию Смуга?
— Я, — ответил путешественник. — А в чем дело?
— Ян Смуга?
— Да. Ян Смуга.
— У меня для вас письмо.
— Благодарю.
Смуга нетерпеливо вскрыл конверт.
— От Салли, — сообщил он, пробегая глазами записку.
— Что пишет? — спросил Вильмовский.
— Прочти сам, — Смуга подал ему листок.
«Мы расположились у подножия колоссов Мемнона. Мальчики ушли вчера в Мединет Хабу и не вернулись. Пришел гонец от Томека, он зовет меня к себе, нашел гробницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95