Интересно почему. Вспомнив, что вчера вечером он хотел поговорить с Натом наедине, она с упавшим сердцем подумала, не грядут ли новые неприятности.
Валерия, которая завтракала половинкой грейпфрута и несколькими тостами, разъясняя сотрапезникам пользу такой диеты, поинтересовалась, кто чем будет сегодня заниматься. Только Джозеф поприветствовал такое желание распланировать развлечения на день. Стивен буркнул, что он пойдет гулять, Паула объявила, что никогда ничего не загадывает, Ройдон вообще промолчал, а Матильда только простонала.
– Мне кажется, здесь много красивых мест для прогулок, – сочла нужным высказаться Мод.
– Хорошо потоптаться по снегу! Ты почти соблазнил меня, Стивен! – заявил Джозеф, потирая руки. – А что скажет Вал? Давайте бросим вызов стихии и немного проветримся?
– Тогда я остаюсь дома, – закатил глаза Стивен. В ответ на эту грубость Джозеф только покачал головой:
– Кто-то сегодня встал не с той ноги!
– Вы не хотите почитать нам свою пьесу, Виллогби? – Валерия устремала на Ройдона большие голубые глаза.
Валерии всегда требовалось не больше одного дня для того, чтобы начать обращаться к малознакомым людям запросто, по имени. Тем не менее Ройдон почувствовал себя польщенным и пришел от этого в восторг. Слегка заикаясь, он ответил, что с радостью почитает ей свое творение.
Паула немедленно разрушила этот план.
– Нет смысла читать ее одной Валерии, – сказала она. – Ты прочитаешь ее перед всеми.
– Только не мне, – уточнил Стивен. Ройдон ощетинился и обиженно ответил, что не желает надоедать всем своей пьесой.
– Вообще-то я давно выучился читать сам, – мимоходом пояснил Стивен.
– Ну, ну! – мягко пожурил его Джозеф. – Уверен, мы все просто мечтаем услышать вашу пьесу, – поощрил он Ройдона. – Вы не должны обращать никакого внимания на старину Стивена. Может быть, вы почитаете ее после чая? Мы все усядемся у камина и будем вкушать из чаши мудрости...
– Да, если Виллогби начнет читать сразу же после чая, дядя Нат не сможет удрать, – просияла Паула.
– Никто другой тоже, – мрачно заключил ее брат.
Ройдон заявил, что менее всего хотел бы навязывать литературные плоды своего ума недоброжелательной публике. Стивен просто ответил: «Ну и славно! « – но все остальные разразились утешительными речами. В конце концов было решено, что Виллогби должен прочитать пьесу сразу после чая. Бросив на брата убийственный взгляд, Паула сказала, что только обрадуется, если те, кто не в состоянии хоть немного пошевелить мозгами, избавят их от своего присутствия.
Оказалось, Джозеф распорядился, чтобы старший садовник спилил молоденькую елку и принес ее в дом. Теперь Джозеф искал желающих ее украсить. Но Паула явно считала украшение рождественских елок легкомысленным занятием; Стивена, разумеется, тошнило при одном упоминании о таких вещах; Эдгар Мотисфонт полагал, что это работа для более молодых; а Мод, очевидно, не имела ни малейшего желания ничем себя утруждать.
Мод, с головой погруженная в «Жизнь императрицы Австрии», вообще увела разговор в сторону, сообщив всем присутствующим, что венгры обожали Елизавету. Однако она опасалась, что у той была неустойчивая психика. Мод также предположила, что личность императрицы могла бы служить замечательной темой для следующей пьесы Ройдона.
Ройдон пришел в замешательство. Оправившись, он заявил, что исторические пьесы не по его части.
– У нее была такая бурная жизнь, – настаивала Мод. – Здесь будут не только плащи и шпаги.
Джозеф поспешил вмешаться, говоря, что Ройдону это все равно не подойдет и что не могла бы Мод отложить книгу и помочь ему с елкой? Однако не смог уговорить и ее. В конечном итоге только Матильда откликнулась на призыв о помощи. Она заявила о своей неувядающей любви к мишуре и принялась за развешивание бесчисленных цветных шаров и снежинок.
– И все-таки, Джо, – заметила Матильда, когда вся компания разошлась, – никто не сочувствует вашему желанию устроить веселое Рождество.
– Все еще впереди, дорогая моя. Подожди, придет время, – успокаивал ее неисправимый оптимист. – Я приготовил всем маленькие подарки, мы их повесим на елку. И хлопушки, конечно!
– Вам не показалось, что Эдгара Мотисфонта что-то тревожит? – спросила Матильда.
– Да, – согласился Джозеф. – Наверное, небольшие неприятности в делах. Ты же знаешь, какой Нат упрямый! Но все обойдется, вот увидишь!
Судя по подавленному состоянию Мотисфонта во время обеда, его беседа с компаньоном прошла не в рождественском духе. Он выглядел удрученным, тогда как Натаниель неодобрительно хмурился, пресекая любую попытку втянуть его в разговор.
На Валерию, которая, казалось, за утренние часы уже далеко продвинулась в своих отношениях с драматургом, никак не действовало столь негостеприимное поведение хозяина дома, зато все остальные явно ощущали его. Стивен был откровенно угрюм, его сестра беспокойна, Матильда молчала, драматург нервничал, а Джозеф, движимый природной бестактностью, шутил по поводу отсутствия силы духа у всех остальных.
В конце концов мрачная атмосфера, которую он сам и создал, оказала благотворное действие на Натаниеля. То, что его собственное дурное расположение духа развеяло хорошее настроение гостей, доставило ему огромное удовлетворение. Нат чуть ли не потирал руки от радости. К тому времени как все поднялись из-за стола, он уже настолько успокоился, что спросил, чем гости собираются развлекать себя днем.
Мод вышла из состояния задумчивого молчания и объявила, что, как обычно, пойдет отдохнуть и, вполне вероятно, возьмет с собой книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15