– Я удивлена, что вы ратуете за брак. – Едва я вымолвила эти слова, как тут же пожалела о сказанном и, вспыхнув, промямлила: – О, простите...Вся его веселость тут же исчезла.– А я удивлен тем, что удивлены вы. Скажите мне, почему у вас такое необычное имя?Я объяснила, что мой отец был Даниэл, а мать – Алиса.– Даллас. – Он повторил мое имя. – Над чем вы смеетесь?– Вы очень смешно произносите его... с ударением на последнем слоге. Мы делаем ударение на первом.Улыбаясь, он повторил его еще раз:– Даллас, Даллас.Мне показалось, что ему нравится произносить мое имя...– У вас у самого необычное имя.– В моей семье это имя существует испокон веку, начиная с первого короля франков. Мы должны придерживаться королевских традиций. Иногда в семье бывали и Людовики, и Шарли, и Анри. Но всегда должны были быть и Лотэры. Теперь позвольте и мне заметить, что вы тоже неправильно произносите мое имя.Я произнесла его имя. Он рассмеялся и заставил меня повторить его еще раз.– Очень хорошо, Даллас, – сказал граф. – Все, что вы делаете, вы делаете хорошо.Я рассказала ему о своих родителях, о том, как помогала отцу в его работе. О том, как само собой получилось так, что они заняли главное место в моей жизни, что не дало мне возможности выйти замуж.– Возможно, это к лучшему, – заметил граф. – Те, кто не выходят замуж, порой жалеют об упущенной возможности, но те, кто ею воспользовался, часто очень горько сожалеют о содеянном. Они хотели бы вернуться в прежнее состояние, чтобы уже не сделать того, что сделали. Такова жизнь, не правда ли?– Возможно, вы правы.– Возьмите, к примеру, меня. Я женился, когда мне было двадцать, на девушке, которую мне выбрали. Так, знаете ли, заведено в нашей семье. Подобные браки иногда бывают весьма благополучными.– Ваш тоже был таким? – Мой голос снизился почти до шепота. Он не ответил, и я быстро сказала: – Извините за мою назойливость.– Нет. Вы должны знать.Я хотела знать, и мое сердце беспокойно забилось.– Нет, брак не был удачен. Думаю, что оказался не в силах быть хорошим мужем.– О, любой мужчина может, если захочет...– Мадемуазель Лоусон, как может эгоистичный и нетерпимый мужчина быть хорошим мужем?– Просто перестать быть эгоистичным и нетерпимым.– И вы верите, что для этого надо просто захотеть стать другим?– Но можно попытаться подавить в себе малоприятные качества.Граф внезапно рассмеялся, и я почувствовала, что сказала глупость.– Я вас позабавила? Вы спросили мое мнение, я вам ответила.– Все правильно. Я просто представил, как вы подавляете в себе подобные неприятные черты характера, если только мое воображение настолько богато, чтобы предположить присутствие у вас таких черт. Вы знаете, какой катастрофой завершился мой брак?Я кивнула.– Мой опыт в качестве мужа убедил меня в том, что я должен навсегда отказаться от этой роли.– Вероятно, вы проявили мудрость, принимая такое решение.– Не сомневался, что вы со мной согласитесь. Мне стало ясно, что он имел в виду. Если то, что он предполагал, было правдой и я позволила своим чувствам к нему стать слишком глубокими, меня следовало предостеречь. Я почувствовала себя униженной, оскорбленной и торопливо пробормотала:– Меня очень занимают стены замка, я имею в виду их поверхность. Мне кажется, что на них есть фрески, которые скрыты под слоем штукатурки.– О! – воскликнул он.Но мне показалось, что он едва обратил внимание на мои слова.– Я помню, как отец сделал однажды удивительное открытие: на стенах одного древнего замка в Нортумберленде он обнаружил изумительную живопись, которая была скрыта от глаз в течение столетий. Я чувствую, что здесь мы можем натолкнуться на аналогичное открытие.– Открытие? – повторил он. – Да?О чем он думал? Только не о фресках. О бурной и неспокойной семейной жизни с Франсуазой? Но была ли она бурной и беспокойной? Скорее несчастной и безрадостной, поскольку он решил никогда больше не подвергать себя подобному риску.Я сознавала, что меня все больше охватывает глубокая страсть к этому непостижимому человеку. Что же мне делать? Как можно все это оставить... и уехать обратно, в Англию, к новой жизни, где уже не будет этого полного тайн замка, не будет графа, которому я мечтала вернуть счастье?– Мне бы хотелось более внимательно осмотреть стены, – сказала я.– Даллас, мой замок и я сам в вашем полном распоряжении, – ответил он. 9 Через несколько дней Филипп и Клод вернулись из Парижа, и той доверительности, которая вроде бы возникла между графом и мною, как будто бы и не было.Клод с графом часто ездили вместе верхом, поскольку Филипп не был большим любителем верховой езды. Иногда я, наблюдая за ними из окна своей комнаты, видела, как они смеются и разговаривают друг с другом, и мне на память сразу же приходил разговор, который я слышала в ночь бала.Итак, теперь Клод была замужем за Филиппом и замок стал ее домом. И она, хоть и не будучи женой графа, являлась теперь хозяйкой замка.Вскоре мне пришлось почувствовать на себе ее власть. Это случилось уже на следующий день после ее возвращения. Примерно за пятнадцать минут до обеда в мою дверь постучали. Я удивилась, увидев служанку с подносом, так как в отсутствие Филиппа и Клод всегда обедала в столовой и, готовясь уже идти, переоделась в коричневое шелковое платье.Когда служанка поставила поднос на маленький стол, я спросила, кто отдал распоряжение?– Так приказала мадам. Буланже послал Жанну изменить сервировку стола, поскольку она приготовила прибор и для вас. Мадам сказала, что вы будете обедать в своей комнате. Буланже ответил, что ничего об этом не знал. Вы всегда обедали с месье графом и мадемуазель Женевьевой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109