Не сказав ни слова и даже не взглянув на Куртни-Бригса, она выскользнула из комнаты. Как только дверь за нею закрылась, Делглиш произнес:— Вы не сообщили мне, что ваш брат был помолвлен с Джозефинй Фоллон.— Вы же меня об этом не спрашивали.Голос хирурга звучал совершенно спокойно; естественный голос занятого делом человека. Щелкнули ножницы, и головы Делглиша коснулся холод металла. Хирург остригал волосы вокруг раны на его голове.— Вы же должны были понимать, что мне это будет интересно.— Интересно? Еще бы не интересно. У вас странная особенность проявлять повышенный интерес к личным делам других. Однако я счел себя обязанным удовлетворить ваше любопытство лишь в том, что касалось смерти обеих девушек. Вы не можете поставить мне в вину, что я утаил что-либо относящееся к делу. А смерть Питера не имеет к нему никакого отношения — это моя личная трагедия.Не столько личная трагедия, сколько публичный позор, подумал Делглиш. Ведь Питер Куртни нарушил основной принцип своего брата — во всем добиваться успеха.— Ведь он повесился? — произнес старший инспектор.— Да, это так. Не слишком приятный или достойный способ расстаться с жизнью, однако бедный мальчик не обладал моими возможностями. К тому дню, как будет вынесен мой окончательный диагноз, я позабочусь о более приемлемом способе, чем веревка.Его эгоизм просто поразителен, подумал Делглиш. Даже смерть брата он рассматривает относительно самого себя. Словно он непоколебимо стоит в центре своей собственной вселенной, в то время как другие люди — брат, любовница, пациенты — вращаются вокруг и существуют лишь благодаря излучаемому им теплу и свету, повинуясь силе его притяжения. Но не так ли большинство людей видит самих себя? Разве Мэри Тейлор менее поглощена собой? А он сам? Может, они просто потворствуют своей эгоистичной сущности в более завуалированной форме?Хирург отошел к черному саквояжу с инструментами и достал зеркало на металлическом ободе, которое водрузил себе на голову. Потом вернулся к Делглишу с офтальмоскопом в руке и сел на стул напротив своего пациента. Их головы почти соприкасались. Делглиш чувствовал металл инструмента, направленного в его правый глаз.— Смотрите прямо, — велел Куртни-Бригс. Старший инспектор послушно уставился на точечный лучик света.— Вы ушли из главного корпуса около полуночи, — произнес он. — И в 12.30 разговаривали с привратником. Где вы были в этот промежуток времени?— Я уже говорил вам. Заднюю подъездную дорожку заблокировал упавший вяз. Поэтому мне пришлось потратить некоторое время, чтобы осмотреть место происшествия и позаботиться о том, чтобы другие не налетели на него в темноте.— Однако кое с кем так и случилось. Это произошло в 12.17. Никакого шарфа, предупреждающего об опасности, там не было.Офтальмоскоп переместился к другому глазу. Дыхание хирурга оставалось совершенно ровным и спокойным.— Он ошибается.— Но он так не считает.— И поэтому вы решили, что я находился у поваленного дерева позже 12.17. Может, и так.Поскольку меня не заботило алиби и я не смотрел каждую минуту на часы.— Но вы же не станете утверждать, что дорога от больницы до места заняла у вас целых семнадцать минут?— О, для оправдания задержки я мог бы подобрать сколько угодно причин, разве не так? Например, заявить, что, изъясняясь па вашем полицейском жаргоне, мне потребовалось справить естественную нужду, поэтому я вышел из машины и немного помедитировал среди деревьев.— Это так?— Вполне могло быть так. Однако когда я занимаюсь вашей головой, на которую, как это ни печально, придется наложить несколько швов, мне надо думать только о ней. Так что простите меня, если я сейчас сконцентрируюсь на своей работе.В демонстрационную неслышно вернулась Матрона. Она тут же заняла место рядом с хирургом, словно верная помощница. Ее лицо было крайне бледным. Не ожидая, пока она что-нибудь скажет, Куртни-Бригс передал ей офтальмоскоп.— Все, кому полагается быть в Найтингейл-Хаус, находятся в своих комнатах, — сказала Мэри Тейлор.Куртни-Бригс ощупывал плечо Делглиша, причиняя каждым прикосновением сильных пальцев боль.— Кажется, ключица цела. Сильный кровоподтек, но разрывов ткани нет. Похоже, па вас напала высокая женщина. Ведь в вас больше шести футов роста.— Если только это женщина. Или у нее было длинное орудие нападения, вроде клюшки для гольфа.— Клюшки для гольфа? Матрона, а как насчет ваших клюшек? Где вы их держите?— В холле, внизу, у моей лестницы, — спокойно ответила она. — Сумка обычно стоит сразу же за дверью.— Тогда вам лучше пойти и проверить их. Мэри Тейлор отсутствовала пару минут, и они молча ожидали ее. Вернувшись, она обратилась к Делглишу:— Одна из металлических клюшек пропала. Это известие, похоже, пришлось Куртии-Бригсу по вкусу. И он почти весело заявил:— Ну вот вам и орудие нападения! Однако нет особого смысла искать его ночью. Она наверняка валяется где-то поблизости на земле. Ваши люди найдут ее завтра и сделают все, что положено: снимут отпечатки пальцев, возьмут пробу волос и крови и тому подобное. Ну а сейчас вы просто не в том состоянии, чтобы заниматься этим. Нужно перевести вас в операционную, дать наркоз и наложить швы на вашу рану.— Не хочу никакого наркоза.— Тогда сделаем местную анестезию. Это всего несколько уколов по краям раны. Мы можем сделать это прямо здесь. Матрона…— Не хочу никакой анестезии. Зашивайте так.— Рана очень глубокая, и ее необходимо зашить, — терпеливо, словно ребенку, принялся объяснять Куртии-Бригс. — Если делать это без анестезии, то будет очень больно.—Говорю вам, не хочу наркоза. Не желаю никаких профилактических инъекций вроде пенициллина или противостолбнячной сыворотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114