Я не позволю ему свести меня с ума. Есть вещи, которые намного хуже смерти.Мэллис был ослеплен яростью, я никогда еще не доводила его до такого состояния. Он был в шаге от того, чтобы полностью потерять контроль над собой. Мне осталось лишь добавить последнюю каплю к его ярости, чтобы вытолкнуть его за грань.Я вспомнила, что рассказывал мне Бэрронс о Джоне Джонстоне-младшем. О загадочной «скоропостижной» смерти его родителей, о том, как быстро он порвал все связи со своим прошлым. Я вспомнила, как Бэрронс провоцировал Мэллиса, напоминая о его корнях, и о том, как вампир разозлился, как вышел из себя при одном упоминании прежнего имени.– Как давно ты сошел с ума, Джей-Джей? – выдохнула я в перерыве между ударами. – Сразу после того, как убил своих родителей?– Я Мэллис, сука! А для тебя – Повелитель! И мой отец заслуживал смерти. Он называл себя гуманистом. Он тратил мое наследство. Я сказал ему, чтобы он прекратил. Он этого не сделал.Бэрронс злил Мэллиса, называя его «Младшим». Но это было мое имя, так называла меня Алина, и я не собиралась пачкать свое детское прозвище, обращаясь к вампиру.– Это ты заслуживаешь смерти. Некоторые люди заслуживают ее с самого рождения, Джонни.– Никогда не смей меня так называть! НИКОГДА не называй меня так! – заорал он.Я попала в яблочко, это имя подействовало на вампира куда сильнее, чем обращение «Младший». Может быть, именно так называла его мама? Или это уменьшительное имя использовал его отец?– Нел превратила тебя в монстра. Ты сам стал им, Джонни.Я была вне себя от боли. Я больше не чувствовала своей руки. Мои лицо и шея были залиты кровью.– Джонни, Джонни, Джонни, – дразнила я. – Джонни, маленький Джонни. Ты всегда был ничем…Следующий удар превратил мою скулу в огненный взрыв боли. Я упала на колени. Амулет выскользнул из моей руки.– Джонни, Джонни, – сказала я или только подумала, что сказала.Убей меня, молила я. Убей меня поскорее.Следующий удар размазал меня по дальней стене пещеры. Хрустнули кости ног. И я с облегчением потеряла сознание. 17 Я не знаю, откуда берутся сны. Иногда мне кажется, что это просто генетическая память или, в своем роде, предсказания. Возможно, даже предупреждения. Наверное, у людей все-таки есть инструкция по эксплуатации, но мы слишком глупы, чтобы ее прочитать, поскольку наш «рациональный» разум отказывается воспринимать иррациональные, с его точки зрения, сигналы. Временами я думаю, что все необходимые ответы хранятся в нашем дремлющем подсознании и приходят к нам лишь во сне. Каждую ночь мы открываем эту книгу: всякий раз, когда наша голова касается подушки, перед нами появляются страницы с необходимой информацией. Умные читают ее, внимательно изучают. А остальные изо всех сил пытаются позабыть прочитанное, как только проснутся, поскольку там может оказаться много странного и необычного.Когда я была ребенком, у меня было несколько повторяющихся кошмаров. Мне снились четыре отдельных, неуловимо различающихся вкуса. Два вкуса были очень даже приятными. Оставшиеся же два были настолько отвратительными, что я просыпалась и долго пыталась выплюнуть собственный язык. Один из двух последних вкусов я ощущала сейчас. Он пропитал мои щеки и язык, приклеил губы к зубам, и я наконец поняла, почему никогда не могла описать этот вкус. Он не имел отношения к еде или питью. Это был вкус сожаления. Глубокого, концентрированного сожаления, поднимавшегося из самой глубины души, и относилось оно к тем вещам, которые не стоило делать, вот только было уже поздно и исправить последствия этих действий было абсолютно невозможно.Я была жива. Но я жалела не об этом.Надо мной стоял Бэрронс. Но об этом я тоже не жалела.Я жалела о том, что сказало мне выражение его лица, гораздо более честное, чем прогноз любого врача: того, что со мной сделали, я не переживу. Я была еще жива, но это ненадолго. Мой спаситель стоял рядом. Благородный рыцарь из сказки успел бы вовремя, если бы принцесса не облажалась.А теперь было слишком поздно.Я могла бы выжить – если бы только не потеряла надежды на это.Я заплакала. Наверное. Своего лица я практически не чувствовала.Что сказал мне Бэрронс в тот вечер, когда мы ограбили Роки О'Банниона? Я тогда слушала вполуха. Я даже не думала, что он говорил мне очень мудрые вещи. Ши-видящая, у которой не осталось надежды, не осталось необоримого желания выжить, – это мертвая ши-видящая. Ши-видящая, которая считает, что она безоружна и брошена, может с тем же успехом приставить дуло к виску, спустить курок и вышибить себе мозги. В этой жизни есть только два определяющих фактора – надежда и страх. Надежда дает силу, страх убивает.Только теперь я это поняла.– Ты… н-н-настоящий?Мои губы плохо слушались, поскольку были разорваны моими же зубами. Язык сочился кровью и сожалением. Я знала, что собираюсь сказать, но была не уверена, что смогу четко это произнести.Он угрюмо кивнул.– Это был… Мэллис… не мертвый… – сказала я.Ноздри Бэрронса расширились, глаза стали суровыми, и он прошипел:– Я знаю, я чую его запах здесь, повсюду. Это место провонялось им. Не разговаривайте. Черт побери, это он с вами сделал? Что вы натворили? Вы что, специально злили его?Бэрронс слишком хорошо меня знал.– Он сказал мне… что ты… не придешь.Мне было холодно, очень холодно. И при этом на удивление не больно. Это могло означать лишь одно – спинной мозг был поврежден.Бэрронс дико взглянул на меня, словно искал что-то, и, будь он кем-то другим, я бы решила, что он просто обезумел.– И ты поверила ему? Нет, не отвечай. Я сказал, не отвечай. Просто не двигайся. Твою мать, Мак. Твою мать!Он снова перешел на «ты» и назвал меня «Мак».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97