Нет, ну кто, спрашивается, отменил свободу образования?! Ведь еще пятнадцать лет назад – полное раздолье! Хочешь – учись. Не хочешь – оставайся дремучим невеждой… И никаких тебе практикумов по эволюционной биологии! М-да, благословенные были времена…
«Александр, можешь ли ты на минуточку отвлечься?»
«Да, Ирма, пожалуйста», – мысленно возликовав, отозвался я.
Хочу ли я отвлечься? Ещё как!
«С тобой будет говорить Александр. Я сочла необходимым сообщить ему, что ты очень занят, но он настойчив.»
Почему Александр?… Какой еще Александр?! А-а, наверное, Шур… Сколько лет, сколько зим… Вот дуреха эта Ирма, уж для кого-кого, а для Шура я всегда на связи… Только странно, с чего вдруг такая деликатность со стороны господина Наладчика?… Мог бы и напрямую.
«Немедленно соединяй!»
– Привет, тезка!
– Привет!
– Ты сейчас очень занят?
– Наблюдаю за страданиями ископаемого земноводного. Весьма поучительно и настраивает на возвышенный лад…
Чего это меня понесло? От волнения, наверное… Ведь Шур просто так не позвонит…
– Ну-ну, – хмыкнул он. – Догрызаешь, стало быть, орешек знания…
– Орешек знания тверд, – тотчас откликнулся я, – но всё же мы не привыкли отступать, нам раскусить его поможет…
– Погоди, Санек, – перебил Шур. – Есть дело. Серьезное.
Похоже, и впрямь серьезное, если Шур не поддержал нашу любимую игру в цитаты.
– Яволь, херр оберст!
– Будет лучше, если ты немедленно телепортируешься ко мне, – ответил он. – Не через Ирму разговор.
Ого, вот это секретность!
– Лечу!
– Давай…
Сделав ихтиостеге ручкой, – извини, мол, дорогая, попробуем завоевать сушу в следующий раз, – я лениво поднялся и едва не был сбит с ног толпой ввалившихся в сферический зал Дарвинариума студиозусов младшего курса. Нет, ну куда, спрашивается, ломятся эти мальки?! Или они не знают, что у акул сейчас индивидуальные занятия?… Надавать бы им по шеям, да связываться неохота…
По счастью, в коридоре никого из преподавателей не оказалось и я развил приличную скорость, метя прямиком в свободную нуль-кабину. Огляделся, рванул сдвижную дверь. Мимолетно подумав, что, видимо, неспроста какой-то умник позаботился о том, чтобы студенты совершали как можно больше физических усилий. Все двери в Университете открывались только вручную, пользоваться транспортными механоргами на территории кампуса разрешалось лишь очень пожилым преподавателям и сотрудникам Исследовательского центра. Даже телепорт управлялся не голосовой командой, как везде, а через клавиатуру. Ну уж дудки, стану я напрягаться…
Ткнув М-импульсом в кодировочный блок, я почувствовал легкое головокружение, сменившееся тошнотой.
Блин непропеченый, ну почему других не тошнит во время телепортации, а меня просто таки выворачивает? У медикусов один ответ – излишняя масса. А с чего она излишняя, когда во мне ни грана ненужного жира? Ну, кости у меня массивные, так что мне теперь – скелет сменить? А мышц у куда девать?…
В паршивом настроении выхожу из «нужника». В Восточном полушарии нынче вечер. В саду сумеречно, тихо и пустынно. Да и в самом доме, похоже, ни души, если не считать своры механоргов, населявших по преимуществу нижние горизонты, и неизбежной в любом древнем жилище мелкой живности. Стараясь ничем не нарушать вечернего покоя, я едва ли не на цыпочках прокрался к веранде.
Разумеется, хозяин был там. Дремал в древнем кресле-качалке. Эхом из отдалившегося детства меня кольнула ревнивая обида. Эта расшатанная скрипучая конструкция некогда принадлежала карапузу Саньке Быстрову, по мере надобности превращаясь то в ложемент звездолета, то в лихого скакуна, то в палубу пляшущей на волнах каравеллы. И вдруг в летний безмятежный вечер качалка стала сама собой – колыбелью старого человека…
Вглядевшись в лицо Шура, я ужаснулся неприятному открытию. Шур и в самом деле старик. Как же я раньше не замечал? Всегда такой моложавый, подтянутый, вылитый капитан Фракас, он казался намного моложе моего деда. А ведь дед Витя не какой-нибудь обрюзгший завсегдатай Виртуала, нафаршированный искусственными органами. И вот на тебе! Припухшие суставы, пятна пигмента на сухой коже, тощую шею распирает острый кадык, голова запрокинута, из распущенного рта на подбородок стекает тягучая слюна.
Даже не верится, что этот ветхозаветный старец учил меня приемам классической борьбы, когда стало понятно, что ни к абоксу, ни к мечевому бою у Быстрова-самого-младшего никаких способностей, взбегал со мною, шестилетним, подмышкой на вершину самого высокого в окрестностях холма, доставал со дна Щучьего озера громадных раков-мутантов. В отсутствии родителей, без вести пропавших где-то в Большом мусорном поясе, Шур заменил мне отца…
Я прислонился к перилам, сделав вид, что любуюсь открывшимся видом. А полюбоваться было чем… Черные полукружья холмов неравномерным пунктиром прерывали багряную полосу заката. Холодный брильянт Венеры словно вобрал в себя свет умирающего дня. Я читал, что древним Звезда Утренняя и Вечерняя казалась воплощением небесной красоты. Знали бы они, что брильянт-то фальшивый…
Я разглядел в зените нитяной просверк Первого кольца. Если очень сильно постараться, то можно заметить, что серебряная нить расслаивается – старое Кольцо обрело второй ярус. Где-то там, у испытательного терминала, пришвартован «Вестник богов» – первый туристический космолайнер, вскоре отправляющийся к Меркурию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17