Но глаза! Совершенно
голубые! И на дне их холод стали...
- Это Ребекка, одна из наших людей, - донесся до Луциллы голос рабби.
- Как, я уверен, ты уже заметила, она совершила опасный поступок.
- Агония, - прошептала Луцилла.
- Она прошла через это давно и хорошо служит нам. Теперь же она пос-
лужит тебе.
Луцилле требовалась уверенность:
- Ты сумеешь разделить?
- Я никогда не делала этого, госпожа, но я знаю, что это, - с этими
словами Ребекка подошла ближе и остановилась лишь тогда, когда их тела
почти соприкоснулись.
Они склонились друг к другу, Луцилла лбом коснулась лба странной жен-
щины. Поднялись руки, и каждая из женщин сжала ими плечи другой.
За мгновение до того, как слился их разум, Луцилла из глубин своего
направила мощную проективную волну:
- Это должно дойти до моих Сестер!
- Обещаю, дорогая госпожа.
В этом абсолютном слиянии двух сознании не было места обману, искрен-
ность его определило сознание неминуемой и скорой смертью или ядовитая
эссенцией меланжа, которую древние фримены не зря называли "малой
смертью". Луцилла приняла обещание Ребекки. Эта дикая Преподобная Мать
евреев его исполнению посвятила свою жизнь. Но там есть и что-то еще!
Разглядев что, Луцилла судорожно вдохнула. Рабби намеревается продать ее
Чтимым. Матер. Оператор грузовоза был одним из их агентов, который прие-
хал, чтобы убедиться, что в домике на ферме действительно женщина, соот-
ветствующая описанию Луциллы.
Искренность Ребекки не оставила Луцилле надежды на спасение:
- Для нас это единственный способ спастись и поддержать правдоподобие
нашего прикрытия.
Так вот почему рабби навел ее на мысль об охране и тех, кто нарушает
закон силы! Умно, ничего не скажешь. И я согласилась, а он знал, что так
и произойдет.


Невозможно манипулировать марионеткой, дергая лишь за одну нитку.
Дзен-сунитское изречение

Преподобная Мать Шиана стояла подле козел с будущей скульптурой. Се-
рая в тонкой сети бороздок глина, как экзотические перчатки, покрывала
ее руки. Почти за час под этими руками черный сенсиплаз на подставке об-
ретал предназначенную ему форму. Шиана чувствовала, что близка к творе-
нию, стремящемуся реализоваться, вырваться на свободу из какого-то дико-
го уголка внутри самого ее существа. От напора энергии творения по всему
телу бежали мурашки, и она успела подумать, не ощущают ли это и те, кто
проходит по своим делам через зал справа от нее. Северное окно ее мас-
терской, к которому она сейчас стояла спиной, пропускало свет серого
дня, а в западном оранжевым полыхал пустынный закат.
Престер, старшая помощница Шианы, здесь на пустынной наблюдательной
станции появилась в дверях еще несколько минут назад, но весь персонал
станции прекрасно знал, что себе дороже прерывать Шиану во время такой
работы.
Отступив на шаг назад, Шиана тыльной стороной руки смахнула со лба
прядь выгоревших на солнце русых волос. Черный плаз как некий вызов вы-
сился на своем постаменте, все его изгибы и плоскости почти соответство-
вали той форме, какую она ощущала в себе.
Я прихожу сюда творить, когда мои страхи достигают своего пика, поду-
малось ей.
Эта мысль придавила творческий порыв, и Шиане пришлось удвоить уси-
лия, чтобы попытаться закончить скульптуру. Покрытые глиной руки вдавли-
вали и разглаживали поверхность плаза, и черный силуэт следовал каждому
касанию, как волна, гонимая безумным ветром.
Свет северного окна померк, и по краям потолка зажглись автоматичес-
кие компенсаторы с их желтоватосерым свечением, но это было не одно и то
же. Совсем не то!
Шиана отодвинулась от работы. Близко... но не достаточно. Она почти
могла коснуться формы в своем сознании, почувствовать как та шевелится,
стремясь к рождению. Но плаз не был ею. Одно размашистое движение правой
рукой, и он превратился в черный ком на подставке.
Проклятье!
Шиана сорвала с рук перчатки, бросила их на ближайшую к подставке
полку. За западным окном еще догорала оранжевая полоса заката, но гасла,
бледнела столь же быстро, как и творческий порыв в ней.
Быстро направившись к закатному окну, она успела увидеть, как возвра-
щаются последние поисковые команды дневной смены. Посадочные огни их
троптеров, как дротики светлячков, падали на землю на юге, где на пути у
подступающих дюн временно было создано пологое плоскогорье. Потому, как
медленно опускались троптеры, можно было догадаться, что они не нашли ни
прорывов спайса, ни каких-либо иных свидетельств тому, что из выпущенной
здесь песчаной форели начали наконец развиваться песчаные черви.
Я вроде пастуха червей, которые могут так никогда и не появиться.
Стекло с теменью за ним позволяло увидеть собственное темное отраже-
ние. Видно было, где оставила свой след Агония Спайса. Худенькая до чер-
на загоревшая бродяжка с Дюны превратилась в высокую аскетичную женщину.
Но русые волосы не сдавались в попытках убежать возле уха из-под тугого
чепца. И отчетливо видна странность совершенно голубых - без белков -
глаз. И другие это тоже видели. В этом и заключалась ее проблема, источ-
ник части ее страхов.
Казалось, нет никакой возможности остановить Миссионарию Протектива в
ее подготовке для нашей Шианы.
Если разовьется гигантский песчаный червь - вернется Шай-Хулуд! И
Миссионария Протектива сообщества Бене Джессерит готова была выпустить
ее как метательный снаряд на ничего не подозревающее человечество, зара-
нее подготовленное к религиозному обожанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26