– Comment? То есть как? (франц.).

– пролепетала Дилли.
Анатоль корректно передернул плечами.
– Mais voila les chaussures de Monsieur А вот башмаки месье (франц.).

, – повторил он, зазывно протягивая Дилли полуботинки.
– … de Monsieur? Месье? (франц.).

– Дилли почувствовала, что должна тотчас же, немедля закатить сцену. Уж теперь-то она им задаст. – Ceux ne sont pas… Это не… (франц.).

– начала Дилли. Залилась краской и запнулась. Стоит ли тратить порох на Анатоля – мальчишка едва из пеленок, а уже такой проныра, такой негодник? Она опустила глаза: ее любимые полуботинки тяжело, косолапо попирали паркет. Прочные, надежные… «Les chaussures de Monsieur…» – Allez-vous-en! Вон отсюда! (франц.)

– рявкнула Дилли и захлопнула дверь.
Через десять минут Дилли, в лихо надвинутой шляпке и полуботинках, радостно топала взад-вперед по паркету, готовая начать день сначала. Она не хотела терять впустую ни часу. Надо дать понять Эдуарду, что она готова его простить. Она чуть раздвинула ставни и выглянула: ее взгляд приковала странная группа.
По саду шествовал Эдуард, за ним плелись официант – он нес один конец лестницы, и Анатоль, который нес другой. Девица в зеленых оборках бурно возмущалась, в чем ее всячески поддерживали двое мужчин – один в шляпе, другой в кепке. Именно такая хозяйка и должна быть у этих мерзких туфлешек, с торжеством заключила Дилли. Лицо Эдуарда пылало, положение у него, что и говорить, было незавидное, но она не позволит себе расчувствоваться. Официант прислонил лестницу к пальме и после долгих словопрений полез вверх; Анатоль придерживал лестницу, Эдуард давал указания.
– Je ne sais pas comment c'est arrive, – приговаривал Эдуард. – A gauche, un peu plus a gauche. La – secouez-le… Je ne sais pas comment c'est arrivй. Ca a l'air, n'est ce pas, d'etre tombй. Oui, c'est tombe, sans doute. Уму непостижимо, как это получилось… Левей, еще чуть левей! Вот там… потрясите!… Уму непостижимо, как это получилось. Похоже, что они упали, правда? Да, несомненно, они упали (франц.).


Дилли неприятно было слушать, что плетет Эдуард. Покраснев до ушей, она отвернулась от окна, даже ставни затворила, чтобы от всего этого отгородиться. Дилли металась по комнате, стащила шляпку и вдруг остановилась как вкопанная перед зеркалом. Из полутьмы на нее смотрели страдальческие, запавшие глаза; вид у нее был потрясенный. Она попыталась представить себе Эдуардову Дилли: мысли ее бегали по кругу, пока среди этой круговерти ей вдруг не начало казаться, что тут и представлять-то нечего. Она вспомнила, как чета Эхернов не далее как сегодня блаженствовала, сидя vis-a-vis друг против друга (франц.).

за ресторанным столиком и предаваясь взаимному анализу, и позавидовала им так, как завидуют посторонним. Какие уверенные в себе, какие по-хорошему самонадеянные!
Воспоминания подвигли ее – она натянула шляпу, схватила палку и кинулась к двери, но тут, неожиданно струхнув, повернула назад да так и осталась стоять – ожидая неизвестно чего и кого. Дорожный будильник громко, назойливо тикал.
Наконец Эдуард поднялся наверх. Он отбил на филенке дробь и вошел, покаянно улыбаясь. Вид у него был все еще разгоряченный.
– Ну! – сказала Дилли.
– Всех усмирил! Правда, чем не французский фарс, только что приличный! Видела нас?
– Мельком. Видела эту кошмарную крутобедрую девицу. Нет, скажи, ну не стервы ли эти француженки?
– Да что ты, напротив, она держалась молодцом. Стоило ей заполучить свою туфлю обратно, как она мигом смягчилась и увидела все в смешном свете. В конце концов, Дилли, о вкусах не спорят, но своими туфлями все дорожат. Да и эти ее кавалеры мне тоже понравились; поначалу они, естественно, на меня накинулись: когда дело идет о собственности, французы шутить не любят, но расстались мы по-хорошему. Знаешь, мне кажется…
– А они догадались?
С минуту они глядели друг на друга, ощущая взаимную неловкость.
Эдуард заморгал.
– Не знаю, я их не спрашивал. Конечно же, выяснилось, что туфли занесли в наш номер…
– Послушай, – небрежно прервала его Дилли. – Она наверняка тебе сказала, что ты похож на принца Уэльского. И так оно и есть – особенно в этом костюме.
– Правда? Вот здорово!
Дилли взяла себя в руки. Экий он все-таки жалкий! Будь она заурядной «женушкой», она бы кинулась к нему на грудь, обхватила бы его красивую шею и затрепетала:
– Эдуард, я вела себя так гадко, так глупо…
Дилли была рада, что никогда так не опустится: это бы уронило ее в глазах Эдуарда. Перевести все в эмоциональный план и тем и кончить, ничего не проанализировав, не обсудив, было бы недостойно их.
– Просто поразительно, – перешла она в наступление, – что от этих людей можно чего-то добиться, только если выйти из себя… А уж если истерику закатить… Ты со мной согласен? – наседала она.
Эдуард прошел к умывальнику, громыхнул краном. Окатил лицо водой. Прополоскал рот и сплюнул.
– Что ты думаешь, Эдуард, нет, правда?
– Я не в состоянии думать – совсем запарился.
– Эдуард, ты же не думаешь, что я… Но ведь…
– Ты идешь? – сказал Эдуард и поискал глазами свою шляпу.
Дилли чувствовала себя так, будто ее выпотрошили. Что, интересно, думает Эдуард? Да как он смеет!
– Эдуард, поцелуй меня… Ты веришь в меня? Эдуард, поцелуй же меня!
Эдуард, казалось, был целиком поглощен поисками шляпы. А вдруг их браку конец?
Но тут Эдуард растерянно приложился к ней губами, в полумраке комнаты поцелуй продлился уже не без пыла.
– Бедняжка моя!
– Знаешь, а я ведь их и правда выкинула в окно.
– Ты слишком близко принимаешь все к сердцу, детка.
– Но ты же понимаешь, что я правильно поступила? – озабоченно спросила Дилли.
Эдуард задумался, было слышно, как он сопит.
1 2 3 4 5 6