Эльфина то ли тихо пела, то ли что-то неразборчиво бормотала…
На звук шагов она подняла голову, и у детей защемило сердце: ещё никогда не видели они, чтобы эльфина плакала. Слёзы стояли в её глазах, бежали по щекам и капали на алое платье богини красаты. Она несчастным взором посмотрела на своих друзей и опять склонилась над лежавшим без движения Тропотором.
– Он… умер! – жалобно всхлипнула она, и слёзы снова закапали на бороду гнома.
У Катарины защипало в горле.
Мурр поспешно опустился на колени и, мягко отстранив эльфину, приложил ухо к груди гнома. Потом с усилием разорвал ткань, пропитавшуюся кровью, и провёл ладонью над раной.
– Он умер… – в отчаянии повторил голос Дианы из-под спутанных волос. Она выразительно показала пальчиком на кинжал, валявшийся рядом.
Тоурри с улыбкой поглядел на заплаканную эльфину.
– Ну разве можно говорить про кого-то «умер», – сказал он с укоризной, – если у него в груди ещё бьётся сердце?
– Сердце?.. – недоверчиво переспросила Диана.
– Ну да, – улыбнулся мурр. – Вот здесь, слева, у всех бывает сердце. Послушайте, как оно бьётся.
Диана приложила ухо к груди Тропотора. Там действительно что-то билось.
– Тук-тук… тук-тук! – повторила эльфина, просияв. – Вы полагаете, он жив? – спросила она с надеждой.
– Не полагаю, а уверен, – ответил мурр и взял её руку в свою. От этого прикосновения Диане как-то сразу стало спокойно и хорошо.
– А теперь вы, может быть, уже в состоянии пойти и принести мне побольше воды, – попросил Тоурри. – Ваш друг просто без сознания, потому что потерял много крови. А рана у него совсем неопасная.
Под руководством Тоурри куртку на гноме без всякой жалости разорвали, а рану промыли и перевязали. Потом мурр долго и сосредоточенно водил руками над раной и лицом гнома, после чего тот вдруг открыл глаза. От неожиданности все подскочили.
– Тропотор! – бросилась к нему эльфина. – Вы… живы!
– Я сам вижу, что жив, – проворчал тот. – А где Том?
– Я здесь, Тропотор, – улыбнулся мальчик, склонившись над гномом. – Не беспокойся: всё кончилось, Уморт больше не волшебник.
– Не может быть! – недоверчиво покачал головой гном. – Я, получается, проспал самое интересное? Что же теперь делать?
– Во-первых, пойти, наконец, допить чай, – раздался скрипучий голос с подоконника. Старая сова вежливо откашлялась. – Если вы, конечно, в состоянии, дорогой гном. Дело в том, что через два часа я засну, а…
– Спешим! – вскочила Катарина.
Гному помогли встать. Не теряя времени, вся компания уселась на сову. Тяжело взмахивая крыльями, страж северо-западных ворот сделал круг над дворцом и взял направление прямиком на северо-запад.

* * *

Все дни после исчезновения Уморта и его троллей в городе эльфов гремел непрекращающийся праздник. Используя новый повод повеселиться, эльфы превзошли сами себя. Ночи были светлыми, как день, от непрерывных фейерверков. Во время нашествия Умортовых троллей сгорело меньше домов, чем сейчас, во время празднования победы над злым магом. Эльфы в буквальном смысле слова стояли на головах.
Игуш с Тоурри жили в доме у Грушкинса. Добродушный цветовод довольно быстро оправился от потрясения и, сославшись на важные дела, быстрёхонько исчез из дворца, переселившись снова в свой уютный домик. На самом же деле его очень волновало самочувствие «певунов», оставшихся дома одних.
Но, слава всем волшебникам на свете, те чувствовали себя отлично. Настал миг, когда цветовод был готов показать свету своё произведение. Праздник для этого подходил как нельзя кстати. На площади Аленьких Цветочков под аплодисменты публики раскрылся занавес и три юных «певуна», краснея от смущения, исполнили песенку «Три гвоздички, три сестрички».
Это был триумф. Краснея не меньше своих подопечных, Грушкинс раскланивался во все стороны под рёв обезумевшей толпы, готовой разорвать великого цветовода на части от восторга. Домой Грушкинса мурр с кобольдом сопроводили – от греха подальше – через задний ход сцены.
…Игуш медленно пробирался сквозь толпу. Народ на площади волновался. Ведь сегодня вечером ждали фею Тортинеллу.
– Вот он! Вот он! – побежали по площади мальчишки и, замахав крылышками, взлетели над крышами.
В темнеющем вечернем небе меж сиреневых облаков показался летающий дворец. Он отвечал всем ожиданиям, построенными в своих мечтах гораздыми на выдумки эльфами (волшебница умела угождать фантазиям каждого): высокие белые башенки, розовые балкончики, над шпилями дворца вились рои разноцветных бабочек с мерцающими крылышками…
Весь город, захлёбываясь, кричал «Урра-а-а!». Толпы желающих посетить волшебный дворец затмили небо, осаждая жилище феи, как вражеская тать.
Оказавшись один на враз опустевшей площади, Игуш остановился, прикидывая, как добраться отсюда до дома Грушкинса. Внезапно чья-то ладонь крепко хлопнула его по плечу.
Игуш резко обернулся. Из темноты на него смотрело до боли родное лицо. Из-под шапки курчавых волос озорно поблёскивали чёрные глаза.
– Сиривуш! – вскричал кобольд.
Не помня себя от радости, друзья бросились друг другу в объятия.
Игуш был несказанно рад. Крепко держа Сиривуша за плечи, он пытливо вглядывался в своего потерянного друга. Кобольду явно на пользу пошло пребывание во дворце феи. Щёки его округлились, он приоделся и даже непослушная копна волос на голове приняла какую-то форму.
– Сиривуш, ты живой… – радостно повторял Игуш, недоверчиво оглядывая того.
– Я-то живой, – смеялся кобольд. – А вот ты как остался цел в этом замке, я вообще не представляю. Точно помню, что оставил тебя в лапах у тролля…
Возбуждённо смеясь и болтая, кобольды двинулись вдоль по улочке, не замечая больше ничего вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84