Впрочем, артачившихся оказалось немного, в основном молодежь.
Управляться со всеми сомнительно совершеннолетними Матвей Иванович поставил Диму. Тот, похожий на помесь Сесила Родса с тонтон-макутом, не расстающийся с сигарой и черными очками, с кобурой под мышкой и парой каменных «эскадрерос» за плечами, вызывал священный трепет. Юнцы, протестующие против недопущения их в революцию, немели, глядя на него, и безропотно отправлялись восвояси. Правда, когда отправленных скопилось с полсотни, среди них нашлась пара активистов, и толпа обиженных пришла на площадь перед градоуправлением требовать справедливости. Дима встретил их спокойно и, не отвечая на выкрики, велел построиться. Негромко, вполголоса. Один из активистов протолкался вперед и открыл рот – но как раз в этот момент Сергей, вздувая жилы на шее, заорал по-старшински страшно, нечленораздельно, проревел тем особым, вбитым в учебке голосом, доходящим сквозь кожу и кость прямо до мозжечка:
– Строй-сс-сяяяя!!
Толпа испуганно притихла и, толкаясь и спотыкаясь, попыталась превратиться в шеренгу.
– Хорошо, – сказал Дима негромко. – Хорошо. Значит, хотите воевать?
Шеренга нестройно закивала.
– А вы знаете, где у автомата приклад?
– Мы узнаем! – с вызовом выкрикнул активист, бицепсастый парень лет семнадцати в майке и с татуировкой на плече.
– Да, – кивнул Дима равнодушно. – Узнаете. И научитесь. Конечно. Скажу больше – вояки из вас получатся лучшие, чем из большей части здешней пропитой, заскорузлой публики.
Шеренга одобрительно загудела.
– Но, – Дима выпустил колечко дыма, – нам сейчас нужен не учебный материал, пусть и хороший. Сегодня нам солдаты нужны. Те, кто уже знает и умеет. Вы умеете? Повторяю вопрос: вы умеете?
– Атвеечать!! – рявкнул Сергей.
– Нет, – сознался татуированный активист.
– Хорошо, – сказал Дима. – Здесь остается тренировочная база. Думаю, за две недели вас натаскают. Кроме того, кому-то нужно будет поддерживать порядок, потому что милиция почти вся пойдет с нами. Понятно? Хорошо. Разойтись!
Когда толпа разбрелась, Павел покачал головой:
– С ними будут проблемы.
– Не наши проблемы, – ответил на это Дима. – Через день, максимум через два мы отсюда уйдем. Кто-то останется. Нельзя же оставлять Город без охраны. Пускай и тренируют малолеток – дело полезное.
– А мы че? – подал голос Сергей. – Да я б из них мясо за три дня сделал. Мальцы – они шустрые.
– Серый, – Павел вздохнул, – тебе всё командовать неймется. Да куда им. Ты сопли им будешь вытирать?
– Не, я не понял – мужиков навалило полон Город, у старика под рукой сброд, из них вояк настоящих – десяток без дюжины, а нас пацанов заставляют футболить. Он че, нам не верит? После всего?
– А чего нам верить? – Павел усмехнулся.
– Думается мне, – сказал Дима лениво, выдохнув плотный белый завиток, – без подчиненных мы не останемся.
– Откуда им взяться? Пацанье, что ли, всё-таки брать будем?
– Пацанье, – произнес Дима глубокомысленно. – Тебе, кстати, сколько?
– Двадцать. Скоро, – ответил Сергей. – А че? Меня с двенадцати знаешь как мудохали? В спортшколе, а потом в учебке.
– Угу, – сказал Дима и затянулся. Глянул на часы: – У нас есть время до двух. В два на заднем дворе – нам подгонят машину. До скорого.
Глядя Диме вслед, Павел сказал:
– Не понимаю нашего нового шефа. Знает он, про что говорит, или просто лапшу на уши вешает? И всем вокруг, и нам. Если б я своими глазами не видел, если б не знал, кто он…
– То что?
– То подумал бы – никакой он не гэбэшник. Не бывает таких гэбэшников. Студент сопливый. Мелкий фраер. Пустышка, фуфло. Сигара, очки. Дешевка вальяжная. А я ведь и не знаю, кто он. Мы про него только и знаем, что сами навоображали.
– А по-моему, завидуешь ты, Павло. Завидуешь, – усмехнулся Сергей.
– Чему завидовать? Динамика у него хреновая, двигаться толком не умеет, ствол не держит.
– А зачем ему? Он тобой командует. А ты умеешь.
– Факт, командует – пока я согласен.
– А будешь не согласен, я тебе жопу на уши натяну.
– Ничего себе! – Павел хохотнул. – Скажите на милость! Откуда такая преданность?
– Оттуда. Ты че, не видел, как старик со своей кодлой на него смотрят? И как на нас? Если тебе своей задницы не жалко, так лучше я тебе ее сам оторву. Тогда, может, моя в целости останется.
– Ох, Серега. Если б хоть раз в жизни задумался!
– Такие, как ты, умники в болоте остались, – буркнул Сергей. – А я живой, нажратый и буду дело делать. Не из лохов бабки выколачивать, а дело делать. Типа ты не видишь, что тут поднялось. Матвей старикан конкретный, и Димон знает, что делает. Страну делает. А ты, умник, шестеркой был и опять стать хочешь.
– А сейчас я не шестерка? Ты, что ли, не шестерка, герой-чапаевец? Тебе скомандуют, ты и рад ать-два. Ты хоть соображаешь, во что мы вляпались? Нас же как вшей передавят.
– Вот оно в чем дело! Да ты еще и дристун.
Павел ударил вполоборота, неожиданно, хлестко, как прыгнувшая из кустов гадюка, но кулак его проткнул пустоту. Сергей, извернувшись, ткнул его сжатыми пальцами под ребра, но встретил на пути ладонь, ударил еще раз, отскочил. Оба замерли, сжав кулаки, глядя в глаза друг другу.
– Ребята, – благодушно сказал выглянувший из окна Дима, – бросайте детство. Нам тут сердобольная девица куренка стушила. Давайте, а то остынет.
– За дристуна – ответишь, – зло прошептал Павел и, повернувшись к окну, отрапортовал, приложив руку к воображаемому козырьку:
– Так точно, херр комендант!
– Еще и огурчики – свеженькие, только с грядки, – добавил Дима, солнечно улыбаясь.

После обеда, обглодав ногу и полгруди здоровенного бройлерного куросущества неопределенного пола, Дима забрался в ванну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101