Такие непроницаемо-черные ночи в лесу пугали Йена до озноба, в котором неповинен холодный западный ветер.
Выйдя в подобную тьму, сразу понимаешь, почему люди всегда боялись ночи, почему мыслили ее как черного зверя, которого надо прогонять огнем…
Арни, отойдя от крылечка с легковоспламеняющейся крышей, зажег факел. Пылающий факел потрескивал и мигал, и на его свет вышла из темноты Фрейя, придерживая одной рукой перекинутую через плечи обмякшую тушку небольшого оленя.
– Здравствуй, Йен, – произнесла она. В ее голосе по-прежнему слышался странный акцент, слегка напоминающий скандинавский. – А я-то гадала, кто принес кофе.
Она отмахнулась от Йена, жестом предложившего помощь, и повесила оленя за связанные задние ноги на крюк в углу крыльца. Перед тем как тронуться в обратный путь, охотница освежевала тушу и выпустила кровь, но, судя по всему, не до конца: на ее левом плече и боку поблескивала глянцевито-черная жидкость.
От одного вида Фрейи по-прежнему перехватывало дыхание, однако теперь у уголков ее глаз и рта виднелись морщинки, подбородок потерял упругость, а талия, еще стройная, несколько увеличилась. Больше Фрейя не походила на девушку лет двадцати, однако Йен нашел это, пожалуй, еще более эротичным. Так почему-то казалось честнее, хотя он был уверен, что Фрейя приняла обличье зрелой женщины лишь затем, чтобы Арни лучше себя чувствовал.
– Сейчас, только помоюсь, прежде чем идти в дом, – сказала Фрейя, расстегивая свой тяжелый ремень. Бросила его на крыльцо, затем засунула руку в брюхо оленю и достала оттуда нож, которым она, по всей видимости, и освежевала тушу. Наверное, не хотела класть его обратно в ножны, не отмыв.
На мгновение ее пальцы коснулись края подола, словно она собиралась, задрав подол, стянуть платье через голову.
А затем исчезла в темноте, улыбнувшись напоследок через плечо: она явно их дразнила.
Арни уже осматривал оленя при свете факела.
– Славная оленуха. Не повредит прихватить с собой в дорогу несколько бифштексов. Быстренько разделаем тушу завтра с утра и тронемся. – Он посмотрел на Йена. – Как тебе такой план?
– Да непохоже, что я тут за старшего. – Йен постучал кольцом Харбарда по рукояти «Покорителя великанов». – Я обыкновенный парень с кольцом и мечом; это ты у нас владелец Мьёлльнира.
– Ерунда. Я могу истолочь в лепешку все, что угодно, вот и все. Если не ты тут за старшего, то и не знаю кто. Проклятие, я когда-то был одним из наемных убийц Гарри Трумэна Гарри С. Трумэн (1884–1972) – президент США (1945– 1952 гг.). Ввел войска США в Корею.

. – Его усмешка в свете факела походила на волчью. – Смирись. Можешь спрашивать у меня совета, но вообще я просто тебя сопровождаю.
– Буду помнить.
– Уж постарайся. Я слишком стар, чтобы строить из себя командира, Йен. – Улыбка исчезла, и сейчас годы тяжело легли на его сгорбленные плечи. – Ты мне все говоришь, как я здорово выгляжу… не торопись с выводами. Фрейя была добра ко мне, – продолжал он, – и мне было хорошо с ней. Но она все же не Эфи. Я бы отдал все, все, что угодно, за один лишь час… – Арни покачал головой. – Кое с чем никогда не свыкаешься… Подожди чуток, ладно?
– Конечно.
Когда Арни заговорил снова, его голос звучал спокойно и непринужденно, в нем уже не слышалось слез, как секундой раньше.
– Подержишь? – спросил старик, передавая факел Йену. – Мне надо сходить в дом принести Фрейе одежду. – Он цокнул языком, проходя в дверь, покачал головой и усмехнулся. – Все они кокетки, сколько бы им ни было.

Волосы Фрейи, после купания потемневшие и висевшие сосульками, рассыпались по плечами. Наклонившись, она поправила в очаге полено и подняла ворох искр, улетевших в дымоход. Возле очага стояла прислоненная к стене старинная чугунная кочерга, но Фрейя ее не взяла. Простой огонь ее не обожжет, и потребуется нечто похолоднее ледяных вод Гильфи, чтобы доставить ей неприятные ощущения.
Должно быть, Фрейя любила тепло: она сидела на толстом сером коврике, лежавшем перед огнем, подогнув под себя ноги.
– Где твой вестри? – спросила она. – Я бы хотела с ним побеседовать немного, если не возражаешь.
– Ничего против не имею. – Йен решил не спорить из-за слова «твой». – Он в конюшне, устраивает лошадей на ночь.
Сильвертоп не стал возражать против общества кобылы и мерина-пони – и хорошо. Отцом Сильвертопу приходился Слейпнир, потому Сильвертоп был на четверть асом – и в семи ступах не утолчешь.
Фрейя взглянула на Йена.
– Я поняла, чего ты хочешь и почему. – Она покачала головой. – Мне очень жаль, однако я отвечу «нет».

Глава 24
Прощание

Ториан Торсен переводил взгляд с одного лица на другое.
– Теперь вы все дадите мне слово, что никто из вас за мной не пойдет.
Он, не мигая, встретил взгляд юного Ториана. Вот кто тут главный.
– Я даю тебе слово, отец, – сказал молодой человек. – Я… если бы я знал другой способ…
– Ты бы спорил со мной до хрипоты – здесь и сейчас, и не стал бы давать мне слово, чтобы его нарушить. – Ториан крепко сжал губы. – Однажды я преступил клятву. Никому не пожелаю такого.
Ну, вообще-то это неправда, однако в нее поверят. Мысль о том, что он нарушил клятву верности Дому Стали, глодала Ториана много лет, пока он не проснулся в одно солнечное утро рядом с Карин и не осознал в полной мере, что кое-что для него не просто важнее чести, а гораздо важнее.
Если это ставило его ниже отца и предков… что ж, так тому и быть.
Береги честь смолоду – все равно тебе придется решать, где кончается честь и где начинается то, что важнее чести. Орфиндель не заслужил того, что с ним сделали, однако Ториан дель Ториан освободил его, как сам считал, в минуту слабости, нарушив клятву и погубив свою честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92