Именно таким она его и запомнила, подумала Кэтрин, – расслабленным, с полуопущенными веками, изогнутой бровью и непокорной прядью волос, упавшей на лоб.
– Наверняка все сделано намеренно, – сказал он. – Платье в тон цветам, соломенная шляпка придает туалету сельскую пикантность, стеклянные стены свидетельствуют о желании уединиться и одновременно намекают на то, что это одиночество можно и прервать, расслабленная, грациозная поза – наверняка все это сделано намеренно.
Только он был способен на такое возмутительное предположение – пусть даже оно и было правдой.
– Естественно, намеренно, – согласилась Кэтрин. – Не думаете же вы, что я приехала на сельскую вечеринку, предварительно не посоветовавшись с хозяйкой и не уточнив, какого цвета у нее в саду цветы и имеется ли у нее стеклянный павильон, видный и с террасы, и с лужаек, где я могла бы картинно расположиться для отдыха. Естественно, намеренно.
Ее платье было сшито из муслина глубокого розового цвета. Тулью шляпки с широкими полями украшали розовые бутоны более бледного оттенка.
Лорд Монфор хмыкнул.
– Тогда вы превзошли все свои самые смелые ожидания, – сказал он. – Однако меня удивляет, почему джентльмены не выстроились в очередь у павильона в надежде выказать вам свое восхищение и провести с вами несколько приятных мгновений. Что до меня, то я только что приехал. Возможно, они приступили к этой процедуре с самого начала и лишь недавно закончили? Вы позволите?
Пройдя в павильон, он указал на свободное место рядом с Кэтрин. И, не дожидаясь ее разрешения, сел. Кэтрин сразу поняла, как узка скамья. Она чувствовала тепло его тела, несмотря на то что он не прикасался к ней. И ощущала его мускусный запах.
– Присаживайтесь, лорд Монфор, – сердито произнесла она. – Вам нет надобности стоять в моем присутствии.
Джаспер хмыкнул.
– Чем вы недовольны, мисс Хакстебл? – осведомился он. – Я вас чем-то оскорбил? Или сказал что-то не то?
– Вы? – с деланным изумлением проговорила Кэтрин. – Вы, само олицетворение вежливости? Скажите, идея пригласить меня в Седерхерст-Парк на две недели принадлежала вам или мисс Рейберн?
– Боже мой! – воскликнул лорд Монфор. – В тот день, мисс Хакстебл, когда я примусь составлять список гостей для празднования восемнадцатилетия, меня нужно будет немедленно прикончить выстрелом в голову. Это избавит меня от страданий и от позора быть упрятанным в Бедлам.
А ответа на ее вопрос он так и не дал, верно? Впрочем, нет смысла настаивать на нем.
– Очаровательный сад, – сказала Кэтрин. – Глядя на него, я начинаю скучать по Уоррен-Холлу. И по Трокбриджу. Так хочется жить за городом, правда? Вы скучаете по Седерхерсту?
– Я страстно его ненавидел первые двадцать пять лет своей жизни, – ответил лорд Монфор.
– Да? А почему? – удивленно спросила Кэтрин, поворачиваясь к нему.
– Наверное, – произнес он, – потому что он был зримым символом моей неволи.
– Неволи? – нахмурилась Кэтрин. – Я бы сказала, что на свете мало людей свободнее вас, лорд Монфор. Ведь вы имеете все, в чем можно нуждаться или что можно хотеть.
Он улыбнулся своей ленивой улыбкой.
– Ваш брат, мисс Хакстебл, везучий человек, – заявил он. – Не потому, что неожиданно унаследовал графский титул Мертонов в возрасте… сколько ему было?
– Семнадцать, – ответила Кэтрин.
– …в возрасте семнадцати лет, – продолжил лорд Монфор, – а потому, что все годы до этого он был свободен жить так, как хотел.
– После смерти отца мы жили в маленьком домике, – с негодованием произнесла Кэтрин. – Мег приходилось напрягать всю свою изобретательность, чтобы сводить концы с концами.
– И Кон Хакстебл везучий, – сказал лорд Монфор. – Каким-то образом ему удалось родиться за два дня до того, как его отец, старый граф, смог получить специальное разрешение и жениться на его матери. Поэтому, хотя он и рос старшим сыном в семье, он был лишен права наследования и знал об этом с самого начала.
Вот уж это возмутило Кэтрин до глубины души.
– Вы называете это везением? – гневно осведомилась она. – Да ничего хуже с ним просто случиться не могло. Сознание всего этого приглушило радость Стивена от столь счастливой перемены в его судьбе. Уж я-то знаю. Он не хотел получать выгоду от чьего-то несчастья.
– Ваш брат был свободен мечтать до семнадцати лет, – сказал лорд Монфор, – и когда пришла весть о наследстве, для него это, должно быть, выглядело как осуществление мечты. И у Кона всегда была свобода мечтать.
– А у вас не было? – снова нахмурилась Кэтрин.
– Я был старшим и единственным сыном своего отца, – ответил он. – Он умер до моего рождения. Я родился с титулом барона Монфора. Седерхерст и все остальное всегда принадлежали мне.
– Большинство на вашем месте, – едко произнесла Кэтрин, – всю жизнь считали бы, что им повезло.
– Наверное, так, – тихо проговорил он. – А вот я, мисс Хакстебл, всю жизнь считал везением то, что я не относился и никогда не буду относиться к большинству.
– О, вот уж это правда! – согласилась Кэтрин, хлопая себя по коленям.
Ей понадобится время, чтобы проанализировать мысли, которые только сейчас пришли ей в голову. Что такое свобода? Естественно, не бедность. Бедность надевает на людей страшные оковы. Ее семья никогда не была настолько бедной, чтобы голодать, однако она достаточно хорошо познала бедность, чтобы понять – в ней свободы нет. А в богатстве, высоком положении и привилегиях? Разве они не суть свободы? Разве это плохо – владеть большим домом и поместьем и управлять состоянием?
Но если у человека есть все, что ему нужно и что он хочет, о чем же тогда мечтать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94