Игра
могла, например, отправляться от определенной астрономической
конфигурации или от темы баховской фуги, от фразы Лейбница или
Упанишад, далее же, в зависимости от намерения и способностей
играющего, вызванная к жизни главная мысль могла развиваться и
шириться или обогащаться в своей выразительности через отзвуки
родственных ей представлений. Если начинающему удавалось,
например, в знаках Игры установить параллели между классической
музыкой и формулой физического закона, то у искушенного мастера
Игра, начиная с исходной темы, развивалась свободно в
безграничных комбинациях. Большой любовью у одной из школ Игры
долгое время пользовались сопоставления, противопоставления и,
наконец, гармонические сочетания враждебных друг другу тем или
идей, например, закона и свободы, индивидуума и общности,
причем особое внимание уделялось тому, чтобы обе эти темы или
оба тезиса развивались на абсолютно равных правах,
беспристрастно, и из тезиса и антитезиса в наивозможно чистом
виде был бы выведен синтез. Вообще говоря, если не считать
гениальных исключений. Игры, оканчивающиеся негативным или
пессимистическим, дисгармоничным аккордом, не пользовались
любовью; по временам на них налагался даже запрет, что
диктовалось смыслом, какой приобрела Игра на гребне славы для
своих приверженцев. Она означала изысканную, символически
многозначительную форму исканий совершенства, высокую алхимию,
приближение к единому в себе и превыше всех образов и множеств
духу, стало быть - к богу. Как благочестивые мыслители более
ранних времен представляли жизнь сотворенной вселенной в
устремлении к богу и видели множественность мира явлений
завершенной и до конца продуманной лишь внутри божественного
единства, так строились, музицировали и любомудрствовали фигуры
и формулы Игры стеклянных бус на вселенском языке, вскормленном
всеми науками и искусствами, в танце устремляясь к
Совершенству, к чистому Бытии, к глубокой, полной
Действительности. Среди мастеров было в ходу словечко
"реализовать", и действия свои они рассматривали как путь от
становления к бытию, от возможного к действительному. Да будет
нам позволено в этом месте еще раз напомнить вышеприведенное
высказывание Николая Кузанского{1_1_0_03}.
Кстати говоря, понятия христианской теологии, постольку,
поскольку они были классически сформулированы и тем самым
представлялись общим культурным достоянием, естественным
образом вошли в язык Игры; в него с одинаковой легкостью
включались как основные понятия веры, библейское речение,
высказывание святого или латинская цитата из мессы, так и
геометрическая аксиома или же мелодия Моцарта. Мы не впадем в
преувеличение, если осмелимся заявить: для узкого круга
истинных мастеров Игра была почти равнозначна богослужению,
хотя от создания собственной теологии она уклонялась.
В борьбе за свое существование посреди враждебных мирских
сил Игра в бисер и Римская церковь слишком явно оказывались
союзниками, чтобы можно было допустить их столкновение, хотя
поводов для этого имелось более чем достаточно. Ибо и там и
здесь интеллектуальная честность и нелицемерное стремление к
четкой односмысленной формулировке толкали к разладу. Но он так
и не произошел. Рим то благоволил Игре, то порицал ее и тем
довольствовался; мало того, в конгрегациях и среди высшего
духовенства самые светлые головы были прикосновенны к Игре. Да
и сама Игра, с тех пор как Игры стали открытыми и был назначен
Magister Ludi, находилась под покровительством Ордена и
Воспитательной Коллегии, а тот и другой по отношению к Риму
всегда являли собой воплощение рыцарской вежливости. Папа Пий
XV, который в бытность свою кардиналом прослыл опытным и
прилежным мастером Игры, став папой, не только, подобно своим
предшественникам, навсегда распростился с Игрой, но и попытался
вступить с нею в борьбу; дело едва не дошито до запрета
католикам участвовать в Играх. Но папа умер прежде, чем было
вынесено окончательное решение, и одна известная биография
этого незаурядного человека рисует его отношение к Игре как
глубокую страсть, которую он, уже будучи папой, надеялся
подавить в себе, сделавшись ее врагом.
Характер общественного института Игра, - в которую прежде
свободно играли одиночки или товарищества и которая задолго до
того уже пользовалась благоволительным содействием
Воспитательной Коллегии, - приобрела сперва во Франции и
Англии, а затем, довольно скоро, и в других странах. Тогда-то в
каждой стране были созданы Комиссии Игры в бисер и назначены
верховные руководители со званием Магистра, а официальные Игры,
проходившие под личным руководством Магистра, были возведены в
ранг духовного празднества. Разумеется, Магистр, как и все
высокие и высшие функционеры интеллектуальных сфер, сохранял
анонимность; за исключением нескольких приближенных лиц, никто
не знал его гражданского имени. Радио и другие международные
средства связи использовались лишь во время официальных крупных
Игр, за которые отвечал сам Magister Ludi. Помимо руководства
публичными Играми, в обязанности Магистра входило попечение о
мастерах и школах Игры и, главное, строжайший надзор за
развитием самой Игры. Только всемирная Комиссия Магистров
решала вопрос (ныне это уже редко встречающийся случай),
принять или не принять новые знаки или формулы в состав языка
Игры, расширить ли список правил, желательно или нежелательно
включить в нее новые области знаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33