– Я позаимствовала эту идею у Хоуп Даймонд – время от времени мне перепадали крохи с ее стола. Бриллиант – изысканный, совершенный камень, и немыслимые страдания, связанные с ним, слаще любого вина. Мне пришло в голову, что люди всегда боготворят бриллианты, всегда жаждут ими обладать. Они держат их при себе, когда счастливы, и расстаются с ними крайне неохотно. – Алмазная Императрица рассмеялась и посмотрела на Хэла Гаррета. – Вспомни о нем, Хэл, вспомни о бриллианте, который ты подарил жене, когда просил ее выйти за тебя замуж. Подумай о тревоге, которую она изливала на него, когда ты получал травмы во время игры. Подумай об одиночестве, символом которого он становился, когда ты надолго уезжал из дома. Подумай 6 том, как он стал средоточием боли и сомнений, и даже смертной муки, когда она поняла, что умирает, потому что вышла за тебя замуж.
Хэл устоял на ногах, но боль изверглась из него расплавленной лавой. Я шагнул вперед и встал между ним и Императрицей.
– Достаточно. Ты объяснила свою мысль.
– Да, но вы еще не постигли всей ее глубины.
Вообразите, хотя бы на секунду, какое море боли я получаю от одних только распавшихся браков.
Вся ярость, весь стыд обманутых супругов становятся моими. Я получаю страдания преданных и горе тех, кто оплакивает смерть любимых. – Она закружилась в танце, словно девчонка, которая впервые влюбилась. – А если драгоценность украдена, еще лучше. Страх вора – Хоуп Даймонд подтвердит – питательнейший нектар. Если камень найден и возвращен владельцу – просто великолепно. Паранойя и страх у того, кто потерял и снова обрел, превосходит по своей сладости даже жадность и алчность. – Алмазная Императрица остановилась и махнула свободной рукой в сторону алмазной горы. – Угощайтесь, прошу вас. Разделите со мной эту радость. Будьте моими первыми обожателями. Я вознесу вас на недосягаемую высоту. Вам не захочется ни рабов, ни других наслаждений. Вы станете первыми среди многих, станете моим авангардом на случай, если завистливые Темные Властелины по глупости попытаются выступить против меня.
Бат встал и сжал кулаки.
– Почему это каждый Темный Властелин полагает, что мы жаждем стать его или ее лизоблюдами?
Я щелкнул пальцами, и Императрица повернулась ко мне:
– А если мы откажемся?
– Тогда почести, которыми я думала вознаградить вас, достанутся вам посмертно. Вместе вы представляете для меня угрозу. – Она потерла бриллиант, словно яблоко, об одежду на груди. – Вы помогли мне уничтожить Скрипичника и, если я оставлю вас в живых, можете связаться с Бароном Самдеем, Мидасом или даже с Нимродом.
Вы способны причинить мне крупные неприятности.
– Ты совершенно права! – Бат пошел на нее с поднятыми кулаками. – Обещаю, это будет не больно.
– Нет, Бат! – рявкнул я на него. Это было предостережение, а не просьба, но он понял, что я предостерегаю его не от опасности, которую может представлять для него Императрица. – Она моя!
Императрица посмотрела на меня и покачала головой:
– Скрипичник отлично тебя обучил. Тебе нет равных в твоем ремесле, но в данном случае его не хватит.
– Раньше бы не хватило, а теперь хватит. – Я раскинул сознание сетью и впитал в себя горе и боль умирающих воинов Пигмалиона, как губка впитывает в себя воду. Я принял в себя их страх перед смертью, смешанный с беспомощностью и жалобными мольбами, призывающими смерть поскорее положить конец их мучениям.
Я посмаковал эту смесь и выпил ее. Она взорвалась у меня в желудке стопроцентным спиртом и распространила по телу жар, сравнимый с жаром сверхновой.
Выражение лица Нэтч изменилось. Алмазная Императрица поняла, что я сделал.
Смелый ход. Койот. Отчаянный риск, но я питаю уважение к тем, кто на него способен. Пусть наша игра закончится вничью. Я заберу свою добычу и немедленно вас покину.
Я отрицательно покачал головой. Я не мог допустить, чтобы она ушла от меня, и поэтому решил запереть своей волей это измерение. Мне казалось, что аспект синтезатора должен быть близок к аспекту строителя, и скорее всего мне удастся заковать этот мир в броню. Я мысленно представил себе, как заключаю его в непроницаемую оболочку.
Новое солнце, черное солнце, появилось на небе и затмило старое. Чернота растеклась от него по небесному своду, подобно чернильному облаку, расползающемуся в воде. Температура в мгновение ока упала на шестьдесят градусов, но внутренний огонь не давал мне замерзнуть. Холодный ветер ударил мне в спину, и на бриллианте Императрицы Алмазов появился иней.
– Ты не можешь! – вскричала она.
– Еще как могу. – Я впился взглядом в лицо Нэтч и в одно мгновение пробил внешнюю оболочку. Я проник взглядом в ее глаза и по оптическим нервам достиг мозга. Я начал проталкиваться дальше, сужая свой фокус и проникая все глубже, на клеточный уровень. Я вошел в ее клетки и сжимался до тех пор, пока митохондрия, плавающая в протоплазме, не стала казаться мне дирижаблем. Но и на этом я не остановился, а продолжал сокращаться в размерах, пока ДНК из спутанного мотка пряжи не превратилась в переплетение всех дорог мира.
Я расщепился миллион миллиардов раз и распространился по ее телу, словно бацилла. Я двигался быстрее пучка нейтронов и производил еще меньше разрушений. Я опять превратился в охотника и делал то, чего Скрипичник всегда от меня требовал: искал свою неуловимую добычу в самых неожиданных местах.
Я нашел Императрицу. Она съежилась в глубине клеток, рассеянных по всему телу Нэтч. Я сосредоточил свои силы, окружил частички Императрицы и погнал ее перед собой. Я чувствовал ее страх, но не хотел его впитывать, потому что боялся заразиться им или отвлечься от главного дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97