– Высший сорт, из пыльцы!
– Сколько?
Швейцар назвал явно несуразную сумму.
– Вот что, аксакал, не считай нас за фраеров! – Эл протянул ему мелкую купюру.
– Как насчёт девочек?
– Молодые?
– Четырнадцать лет. Гурии!
– Ну, если гурии, то приведёшь завтра. И смотри!
– Что вы, уважаемый, что вы. Больных не держим!
– Ну смотри. Я плачу щедро, но чтобы товар был – экстра!
– Будете довольны, уважаемый! – швейцар поклонился и, пятясь, покинул номер.
– Завтра к вечеру нас уже здесь не будет, – поймав недоуменный взгляд Дона, шепнул Эл.
Он распаковал чемодан и достал пижаму. Из ванной донеслось чертыхание Дона.
– Нет горячей воды! – крикнул тот.
– Ничего, помоемся холодной. После дневной жары это даже приятнее.

СОМНЕНИЯ

Возможно, метод, применяемый Элом, был не совсем честным. Возможно! Но каждый пользуется тем оружием, которое имеет. С одной стороны действовала мощная организация преступного мира, располагающая людьми, властью, связями, средствами, а с другой – он один, человек, от которого нельзя скрыть правду.
Со временем он восстановил все события, происшедшие с ним «во сне», и постепенно укрепилось убеждение, что это был не сон, а действие неведомых ему сил, могущественных и добрых. Вместе со своим другом и бывшим начальником он получил чрезвычайно важную для людей информацию от старших братьев по разуму и вместе с этой информацией – замечательное свойство видеть суть вещей. Увлечённый проектом создания асимметричных кристаллов для сверхсложной интеллектуальной системы, Эл поначалу забыл о втором даре, полученном на дальней планете. После побега из лагеря этот дар снова вернулся к нему и развился до очень высокой степени. Он находил неведомые ему раньше лекарственные растения, видел сквозь землю и камни. Это он обнаружил богатейшую золотую жилу, ему стали послушны дикие лесные звери, в лесу он безошибочно находил поляны, полные грибов. Он видел их внутренним зрением, не доходя ещё до самой поляны, скрытой от него чащей леса.
Эл слышал мысли людей и научил этому сначала Дона, потом Молли и Лоо, затем – своих детей. Он мог бы быть сказочно богатым, мог стать великим лекарем, так как знал, что и чем лечить. Но он не стал им. Он стал врачевателем, как он говорил сам себе, врачевателем язв, поразивших общество. Так ему, во всяком случае, казалось. Прав он был или неправ, не нам об этом судить.
Изгой, скрывающийся от закона, он считал, что самое главное – разорвать опутавшую страну паутину преступной мафии, и он рвал её сам, где представлялось возможным, рассчитывая, что разрывы, производимые им, приведут к тому, что порвётся вся паутина. «Тогда, – думал Эл, – может быть, настанет час передать человечеству великий дар старших космических братьев». Он много для этого сделал. Нити рвались, и раскрытая им цепочка вела к тем, кто стоял во главе преступного мира. «Если столичный уголовный розыск воспользуется той информацией, которую передаю ему я, то дальше дело пойдёт быстрее». Он не считал, как Дон, что общество прогнило насквозь и ему ничего не поможет. Он верил… И не только верил, но и видел и ощущал, что в обществе пробуждаются новые молодые силы, несущие в себе добро и справедливость. Хотя временами ему казалось, что Дон прав, и тогда страшная тоска охватывала его всего без остатка. В эти минуты он начинал думать, что все, что он делает, – все это лишнее, бесполезное, наивное, а может быть, как утверждал его друг, вредное. Может быть, действительно Дон прав, и все это не что иное, как борьба за власть между старой и новой, зарождающейся мафией? Может быть, следует ждать, когда вся эта система сама развалится…
Сюда, в этот южный знойный город, он отправился скорее по инерции, осуществляя давно задуманный план, нежели с уверенностью в необходимости проводимой акции. Эл вдруг засомневался. К сомнению примешивалось необъяснимое чувство беспокойства. Собственно, он все или почти все знал о Рашкуне, так звали фактического правителя этого региона, кроме одного – где хранит тот наворованные и награбленные сокровища. Знать это необходимо, так как простое описание «подвигов» потомка могущественного хана мигов, как Рашкун сам себя называл, не подтверждённое материальными доказательствами, могло оказаться холостым выстрелом. В папке с делом Рашкуна, которая осталась на хранении у Лоо, были описаны убийства, поборы и взятки, подземная тюрьма с камерами пыток, перегон за рубеж многотысячных стад скота, похищение прямо на улице среди белого дня девушек, и так далее, и тому подобное. Все жители региона знали об этом, но молчали, подавленные страхом. Те же, кто позволял себе лишнее, бесследно исчезали. Вздутые тела без документов вылавливали недели спустя в реке или в коллекторах канализации. Милиция составляла протокол с версией убийства с целью ограбления. Но даже кончика ниточки, ведущей к убийцам, никогда не удавалось схватить.
Все приезжающие в регион подвергались тщательной проверке: кто, куда, зачем? Официальных журналистов и проверяющие комиссии встречали торжественно. Везли на стройки, на поля, затем в охотничьи домики на обильное угощение, и не только…
За другими же устанавливалась тщательная слежка. Их повсюду сопровождали соглядатаи. Вещи их в гостиницах обыскивались. И если что, то ай-ай-ай! Какое несчастье! Пропал в горах или погиб в автокатастрофе… зачем так быстро ездил!
В арсенале было и другое. Человека хватали на улице, заводили в милицейское отделение, били, сильно били… затем составляли протокол о пьянстве и хулиганстве в общественных местах. Тут же находились свидетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137