.. — хитро улыбается дежурный капитан. — Это бомжиха что-то с ней делала...
— Ну-ну... — кивает Миша. — Вещь жалко...
Дознаватель тащит шубу. За ним устремляется Коля. Миша вынужденно идет следом.
Эксперт долго протирает очки, выслушивая историю. И долго еще делает то же самое, закончив слушать. Наконец, кивает на стол сбоку от себя:
— Блох на ней нет? Положи...
И вытаскивает из пластмассового стаканчика стоящий среди карандашей острием вверх медицинский скальпель. Подпарывает подклад, запускает под него пальцы, что-то прощупывает, потом просто заглядывает в отверстие.
— Ага! — говорит так, словно все и всем понятно.
И тут же движением фокусника резко отрывает весь низ подклада и держит его приподнятым. Все склоняются, чтобы рассмотреть, что там. Во многих местах к внутренней стороне хорьковых шкурок, из которых сшита шуба, скотчем прилеплены небольшие целлофановые пакетики с белым порошком.
— Наркота-с... — докладывает эксперт и отрывает первый пакетик. — Мелкая расфасовка для удобства скрытой транспортировки...
Его примеру следуют остальные, вытаскивая всю партию. На столе образуется целая куча таких пакетиков.
— Килограмма на полтора в общей сложности потянет... — говорит эксперт.
Коля между делом сует один из пакетиков в карман. По старой ментовской привычке... Когда-нибудь сгодится... И продать можно... И, если необходимость представится, кому-то строптивому подсунуть... Такая необходимость встречается часто, потому что народ пошел больше подлый, милицию и власть не чтит, как следовало бы...
Эксперт сам работать с наркотиками не умеет. Их следует переправлять на специальную экспертизу.
Но он насмотрелся эффектных американских фильмов про мафию — обожает смотреть такие фильмы.
И потому, нисколько не сомневаясь в своих действиях, легким движением скальпеля вспарывает один пакетик, берет на кончик небольшое количество порошка и пробует на язык. Знает, что так проверяют качество киногерои...
— Похоже на героин... — заявляет авторитетно.
— Не-а... — говорит дознаватель. — Героин слегка сероват... Сжелта... Это кокаин, его нюхают...
Он тоже не сомневается в правильности своих действий, потому что тоже любит американские фильмы.
Берет щепотку, ссыпает на внешнюю сторону кисти горочкой, прижимается к белой горочке ноздрей и тянет носом, зажав вторую пальцем.
— Кокаин... — говорит дознаватель.
— Фу, гадость... — басит Миша.
Он не хочет пробовать гадость ни на вкус, ни на вдох.
— Готовьте рапорт, отправляйте в горотдел «по степени тяжести»... — говорит эксперт. — Наше дело маленькое — шубу нашли и поставщиков наркоты вычислили... Дальше пусть сами вертятся...
* * *
Через час и эксперт и дознаватель будут удивляться своему здоровью — попробовали они наркоту и даже ничего не почувствовали. Во, крепки! Но через два с половиной часа они почувствуют, что со здоровьем у них не все в порядке... Это же почувствуют и наркоманы, которым Коля вскоре продаст пакетик, чтобы вдобавок к картошке купить своей «обширной» жене мяса...
Еще через пару часов эксперт и дознаватель узнают, что приняли рицин, от которого в мировой медицине нет противоядия...
2
Поезд приходит в Дрезден с немецкой аккуратностью — минута в минуту согласно расписанию.
Циремпила Дашинимаева встречают около выхода с вокзала. Народ двигается к стеклянным дверям большой массой, но встречающих все же видно. Сухощавый пожилой немец в больших, чуть не в поллица, очках стоит у двери и держит в руках лист бумаги с написанными русским алфавитом именем и фамилией гостя. Циремпил с трудом выдвигается из людского потока и с еще большим трудом — из вереницы объемных чемоданов и останавливается против немца. И значительно улыбается.
— Господин Родич? — Циремпил знает, что профессор Родич свободно разговаривает почти на всех славянских языках. Да и сам он немец только по документам, а происходит из померанской деревеньки, где до сих пор своим миром живут потомки древних лютичей, одного из славянских племен, поглощенных нашествием германцев во времена правления внуков франкского императора Карла Великого. Лютичи, близкие родичи чехов и поляков — славянский народ, один из немногих в Западной Европе лишенный своей государственности, но не ассимилировавшийся среди немцев и сохранивший свои обычаи и язык.
Даже национальные костюмы в немногих деревнях, состоящих полностью из лютичей, остались прежние, славянские.
— Господин Дашинимаев? — профессор кивает, уже понимая, что встретил именно того человека, приезда которого так ждал в течение нескольких месяцев.
— Да, это я... — ответно кивает Циремпил и улыбается.
Родич выглядит именно так, как он представлял его.
Хотя однажды Циремпил даже видел портрет профессора в книге. Правда, на том портрете Родичу слегка за сорок, то есть столько, сколько сейчас самому Циремпилу, а теперь Родич, наверное, готовится перешагнуть седьмой десяток, но черты лица остались легко узнаваемыми.
Они пожимают друг другу руки. Оба рады встрече, оба в ней заинтересованы. Вернее, заинтересован больше профессор. А для Дашинимаева это приглашение — большая честь. Еще бы, его, дилетанта, приглашает для консультаций такое мировое светило, такой специалист по истории славянства, как профессор Родич. А всему виной работа Дашинимаева, посвященная изучению славянской докириллианской письменности. Предмету, который по недомыслию отметается даже официальной культурой и образованием России. Официально считается, что письменность восточным славянам принесли «салунские братья» Кирилл и Мефодий. Хотя даже в «Житии святого Кирилла» рассказывается о том, что он позаимствовал азбуку, впоследствии названную кириллицей, у русича из Херсонеса, только добавив в нее несколько греческих букв для лучшего понимания священных христианских писаний и отбросив некоторые буквы, показавшиеся ему ненужными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14