— Благо еще, что уговорил я его транспортировать пушки на «Темном Спруте», а не на его ветхом корыте.— Как же могло случиться, чтобы удача покинула Счастливчика? — подивился рыцарь.— Мы потеряли друг друга в шторм, — ответил Лис Морей. — А нашел я лишь обломки корабля, да парус, пробитый витальерской картечью, колыхающийся на волнах.— Пора, пора наводить на Балтике порядок, — сквозь зубы проговорил Роже. — Славянские варвары совершенно обнаглели, проходу не дают честным людям по торговым путям. С вашей помощью, рыцарь де Сото, вернее, с помощью привезенных вами орудий и моего корабля, уже готового сойти на воду, мы заставим дикарей убраться в свои омуты да болота, где им и место.— Всенепременнейше, — усмехнулся де Сото. — А пока позвольте мне закончить погрузку? Ведь не станет же благородный рыцарь наихристианнейшего из орденов чинить нам в этом препятствий?— Разумеется, не станет, — недовольно дернул плечом Роже. — Военный трофей — дело святое. Но и я, в свою очередь, могу надеяться, что определенная часть товаров пойдет в пожертвование на дела Церкви?— Это уж как водится, — понимающе прикрыл глаза де Сото. — Но примет ли Церковь и святая Мария Германская какие-то побрякушки и тряпки?— Навряд ли, — сурово отрезал Роже. — Негоже глумливо предлагать то, что не может быть востребовано самой аскетичной церковью христианского мира.— Как же нам быть? — развел руками де Сото, казавшийся раздосадованным таким щекотливым обстоятельством.— Я приглашаю вас в свой замок, — решил Роже, немного подумав. — Есть у меня человек, который, хоть и урожден от литвинки да московита, весьма неплохо смыслит в торговом деле. Твои рабы вручат ему часть товара, каковую ты посчитаешь уместным пожертвовать Церкви. Через свои лавки он продаст это не дольше, чем дней за десять, а в казну пойдет уже звонкая монета.«И уж конечно, — неприязненно подумал Лис Морей, — со всей операции будут удержаны определенные средства на „починку замка“ и какие-нибудь нелепые ливонские налоги… Вот отрыжка каракатицы! Но ничего не поделаешь…»Он сокрушался, что не успел закончить погрузку корабля до того, как явился шустрый и дошлый рыцарь. Иначе не видать бы крестоносцу и его Церкви товаров, которые де Сото почитал своими собственными.— Далеко ли твой замок, рыцарь? — спросил он.— Совсем нет, — улыбнулся безмятежно Роже. — И слава святителям, выходит он к морю, имея причал и все прочее, что понадобится твоему кораблю, дабы пристать цивилизованным образом к Ливонской земле.— Отрадно, — проворчал де Сото, чувствуя в словах ливонца какой-то подвох.Он не ошибся. Рыцарь, все с той же елейной усмешкой, продолжал:— Воды здесь тебе незнакомые, капитан, посещавший сам остров Родос, оплот крестоносцев Востока. У меня, по счастью, есть воин, который укажет твоей посудине правильный путь к причалу моего родового гнезда.«А заодно, — подумал Лис с негодованием, — этот человек внимательно осмотрит и пересчитает товар, дабы Мария Германская и ее верные защитники не оказались внакладе».— Ты великодушен, рыцарь, — сказал он. — Я как раз переживал о незнании здешних мелей.— Отлично, тогда я двинусь к замку, — Роже тронул щегольские поводья своего коня, — пока Гуго проверит, нет ли среди убитых на косе известных врагов Христовых, чей пепел следует развеять по ветру, а Арнульф взойдет на корабль.«Вся ясно, — де Сото выдавил подобие благодарной улыбки. — Оружие и одежды мертвецов также достанутся смиренным слугам крестоносного дела. Что ж, нужно привыкать к местным шакальим нравам…» Глава 10ИВАНГОРОДСКИЙ ЗАКРУТ Ночное приключение, связанное с поимкой ведьмы истомило немолодого уже князя. После баньки и трапезы он размяк и сомлел. Ярослав взашей вытолкал всех прочь, накинул на расположившегося на лавке Басманова медвежью шкуру и вышел.На некоторое время в домине установилась относительная тишина, пока вдруг не забухали тяжелые сапоги ратников и не послышались встревоженные голоса.— Что стряслось? Пожар, или немец наступает? — вылетел Басманов к дружине, словно ошпаренный. Лицо от сна оплывшее, помятое, глаза красные, ровно у упыря…— Ведьма кончилась, — понуро доложили ему.— Как так?— Зубами, даром что руки так и оставались скрученными, вырвала с ворота фибулу, да ухом упала на иголку.Басманов рванулся в погреб. Там царила смерть. Из уха набежала лишь капля кровяная; посеребренная игла щегольской мужской застежки мгновенно достигла мозга. Физиономия загадочной старухи казалась спокойной и величественной, словно совершила она самый важный в своей жизни поступок.— Это Фема, — опустил руки Басманов. — Никогда они живьем в руки не давались.— Не кручинься, княже, — подошел сзади Аника. — Не стала бы она говорить, даже и на дыбе. Порода такая.— Тебе-то почем знать?— От людей слыхивал, — уклончиво ответил Аника, — до судилища их тайного, Фемгерихта окаянного, никому до скончания времен не дотянуться. Принадлежат они к воинству Адову, что выведет призрачные рати на последнюю битву во дни Второго Пришествия.— Рясу не носишь, а околесицу темную нести горазд, — проворчал Басманов. — Сожгите тело, но прежде осмотрите. И чтобы нос не воротили, со всем тщанием!Вскоре позвали дружинники вновь Басманова в погреб.Голая и страшная, лежала служительница Фемы на холодном полу — лицо и шея морщинистой старухи, молодое и крепкое тело ядреной девки. На левой лопатке темнела отметина с гербом тайного ордена.— Все, — заключил Басманов. — Ошибки быть не может. Теперь жгите.Он вернулся к своим невеселым думам.Под вечер случилось князю услышать разговор тех, кто надзирал за сожжением тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87