Другие двое индейцев были мертвы.Сдернув патронные ленты с мертвых, я нацепил их на себя, ни на секунду не спуская глаз с живого. Потом вернулся, поднял с земли нож, наклонившись над живым, вытер лезвие о его одежду и сунул нож в ножны. Собрав винтовки индейцев, я разрядил их и зашвырнул подальше.— Ты хороший боец, поэтому я не буду тебя убивать, — сказал я оставшемуся в живых апачу. — Если выберешься отсюда, ты свободен.Я подошел к лежащей на земле фляжке и поднял ее. Как я и предполагал, в ней сохранилось немного воды, и я выпил ее всю, не отрывая глаз от кромки ложбины.Близился вечер. Поблизости вполне могли оказаться еще какие-нибудь группы индейцев. Я еще раз заглянул в ложбину. Раненый индеец оставался лежать все в той же позе, хотя и делал попытки приподняться. Я заметил большой камень, наверное, он ударился о него головой, когда падал.Внимательно оглядевшись, я спустился в мелкий овражек, его размыла вода, стекавшая с холма, и пошел к нему.И тут я обнаружил, что хромаю. Каждый шаг отдавался болью в бедре и голени, и когда я оглядел ногу, то понял, что индейская пуля попала в патронную ленту на бедре и осколками ранило меня. Казалось, это всего лишь царапина, но крови пролилось достаточно. И, судя по всему, у меня там еще и здоровенный синяк.Тени, отбрасываемые скалами, становились все длиннее и длиннее, и, наконец, в пустыне сделалось темно и холодно.— Если хочешь выжить в этих краях, сними шпоры, — внезапно прозвучал голос Испанца Мерфи.Вместе с Роккой и Джоном Джеем Баттлзом он появился из-за кустов. Тейлора убили.Мерфи лишился в перестрелке мочки уха, а Рокку пару раз царапнули шальные пули.— Скольких ты уложил? — спросил Баттлз.— Четверых, — ответил я, зная, что далеко не каждому ветерану стычек с апачами доводилось иметь столько на своем счету. — Точнее, убил троих и одного тяжело ранил, — поправился я и добавил: — Билли застрелили.— Нам лучше поскорее убраться отсюда, — сказал Испанец, и мы цепочкой двинулись к лошадям. Их осталось всего две, поэтому мы решили ехать по очереди.Испанец был с меня ростом, но на двадцать фунтов легче. Он любил читать и проглатывал все, что попадалось под руку, — книги, газеты и даже этикетки на консервных банках.Мы тронулись в путь. Спустя некоторое время я забрался на коня Тампико Рокки, а он пошел пешком. К рассвету обе лошади устали, да и мы тоже, однако позади осталось шестнадцать миль, а впереди маячила станция дилижансов.Мы находились уже в нескольких сотнях ярдов от нее, когда из двери вышел человек с винтовкой в руках. Мы были уверены, что за окном стоит еще один, судя по тому, что первый старательно держался от него подальше.Когда мы достигли станции, человек с ружьем взглянул на Мерфи, потом внимательно оглядел нас и сказал:— Привет, Испанец. Что случилось? Напали апачи?— У вас есть пара лошадей? — спросил я. — Мы можем купить или взять на время.— Заходите.Внутри было прохладно. Я рухнул на первый же стул и положил винчестер на стол. Второй человек покинул свой пост -у окна и с винтовкой отправился на кухню, где принялся греметь кастрюлями и сковородками. Первый же водрузил на стол деревянное ведро и бурдюк с вином.— На вашем месте я бы сначала пил понемногу, — сказал он.Мы так и поступили.Управляющий облокотился о стойку бара.— Тыщу лет тебя не видел, Испанец. Я уж думал, что тебя давно повесили.— Еще не приспело время, — парировал Джон Джей Баттлз.Развалившись на стуле и время от времени отхлебывая воду из ведра, я почувствовал, что постепенно прихожу в себя.Испанец откинулся на спинку стула, поднес к губам кружку и посмотрел на управляющего станцией.— Кейс, сколько ты здесь работаешь?— Года два, может, два с половиной. Жена от меня ушла. Сказала, что Запад — не место для женщины. Вернулась к родственникам в Бостон. Я ей иногда посылаю деньги. А то, боюсь, вернется чего доброго.— А я так и не женился, — сказал Испанец. Он перевел взгляд на меня: — А ты, Телль?Пару секунд я медлил, не зная, что ответить. Вспомнил Энджи и наши последние и самые первые встречи — высоко в горах Колорадо.— Моя жена умерла. Она была на редкость чудесной… чудесной девушкой.— Жаль, — грустно проговорил Испанец. — А ты, Рокка?— Нет, сеньор, я не женат. Была у меня девчонка… когда-то давно и вдали отсюда, amigos Друзья (исп.).

. У ее отца было много коров и много лошадей… а у меня — ничего. К тому же, я полукровка, — добавил он. — Моя мать — индианка из племени апачей.Я сидел потупившись, разглядывая щели в полу, образовавшиеся оттого, что его постоянно скоблили. Тело постепенно восполняло запас влаги, клонило в сон. Мне нравилось сидеть в этой тихой комнате с солнечным квадратом на полу, и даже жужжание мух казалось приятным… Я остался жив.На руках до сих пор багровела кровь апачей. У меня не было возможности смыть ее, но я скоро сделаю это… скоро.Помещение станции было таким же, как сотни ему подобных, отличаясь разве что только чистым полом. Обычно пол был земляным. Здесь стояло несколько грубо сколоченных столов, несколько стульев и лавок. Потолок был низким, стены глинобитные, крыша из жердей, обмазанных глиной. С кухни доносился запах бекона и кофе.Испанец Мерфи заворочался на стуле.— Телль, из нас может получиться неплохая команда, почему бы нам не держаться всем вместе?Из кухни появился повар с тарелками и сковородой, полной бекона. Он расставил тарелки и разложил мясо, потом ушел и вернулся с кофейником и тарелкой кукурузных лепешек. Еще одно путешествие на кухню, и он принес объемистую миску frijoles — больших мексиканских черных бобов и черствый яблочный пирог, разрезанный на четыре части.
1 2 3 4 5 6 7 8