Конан напал на них в самом центре полукруга. Гигант, который преграждал ему путь, рухнул на землю, разрубленный до середины груди. Пират вырвался из смыкающегося кольца прежде чем черные слева и справа от него успели прийти на помощь своему товарищу. Группа, загораживающая выход, приготовилась встретить его с боем. Но Конан не стал нападать на них. Он обернулся и смотрел на преследователей, не проявляя никаких чувств, и уж во всяком случае не проявляя страха.
На этот раз они не стали растягиваться неплотной цепью. Они поняли, что смертельно опасно разделять свои силы против такого противника, который был воплощением ярости, разрывающим врагов на части. Они сгрудились в один отряд и приближались к Конану без лишней спешки, построившись в боевой порядок.
Конан понимал, что если он столкнется с этой массой мускулов, вооруженных когтями, результат может быть только один. Как только он окажется среди них и они смогут добраться до него когтями и использовать преимущество своего веса, даже его первобытная свирепость ему не поможет. Конан посмотрел вверх, на стену, и увидел над одним из углов что-то вроде выступа. Он не знал, что это такое, но оно вполне могло послужить ему. Он начал отступать спиной к этому углу. Гиганты приближались к нему быстрее, чем раньше. Им явно казалось, что это они загоняют его в угол, и Конан сообразил, что они считают его существом низшего порядка, разум которого гораздо ниже их собственного. Что ж, тем лучше. Нет ничего опаснее, чем недооценивать своего противника.
Теперь он находился всего в нескольких ярдах от стены, и черные быстро приближались, явно собираясь зажать его в углу, прежде чем он поймет, что происходит. Группа на выходе покинула свой пост и спешила присоединиться к своим товарищам. Гиганты двигались на полусогнутых ногах, глаза их блестели золотом адского пламени, сверкали белые зубы, руки с когтями были угрожающе вытянуты. Они были готовы к внезапным и диким действиям со стороны своей жертвы, но все же Конан своим движением застал их врасплох.
Конан поднял меч, сделал шаг к ним, тотчас же повернулся и бросился к стене. Стальные мускулы, словно пружина, подбросили его в воздух. Пальцами вытянутой руки он ухватился за выступ. Раздался треск, и выступ подался под его весом. Пират свалился обратно во двор.
Конан упал на спину, и сломал бы ее несмотря на свои могучие мускулы, если бы не ковер травы, смягчившей падение. Тотчас он был на ногах, как огромная кошка, и стоял лицом к врагам. Бесшабашность в его взгляде исчезла. Глаза его сверкали зловещим синим пламенем, черная грива волос встала дыбом, со сжатых губ сорвалось угрожающее ворчание. В один миг смелая игра обернулась схваткой не на жизнь, а на смерть, и дикарская натура Конана отреагировала на перемену со всей первобытной яростью.
Черный, который на миг замерли от неожиданности происшедшего, теперь приготовились наброситься на него. Но тут тишину нарушил громкий вопль. Обернувшись, гиганты увидели под аркой разношерстную толпу пиратов. Моряки пошатывались, как пьяные, и невнятно ругались. Они были обалдевшими и мало что соображали, но вытащили мечи и двинулись вперед с свирепостью, которая ничуть не уменьшилась оттого, что они не вполне понимали, что происходит.
Черные уставились на них в изумлении. Конан испустил дикий крик и бросился на врагов, как разящая молния. Они падали под его клинком, как спелая пшеница. Зингаранцы с яростными воплями побежали, пошатываясь, через двор и напали на гигантов с кровожадным бешенством. Матросы все еще не пришли в себя окончательно. Они с трудом очнулись от наркотического сна, когда Санча отчаянно трясла их и совала им в руки оружие, и смутно поняли, что она куда-то завет их. Они поняли не все ее слова, но вида незнакомцев и льющейся крови для них было достаточно.
В мгновение ока двор превратился в поле жестокой битвы и вскоре уже напоминал кровавую бойню. Зингаранцы шатались и падали с ног, однако орудовали мечами с силой и умением. Они выкрикивали проклятия и не обращали никакого внимания на раны, кроме смертельных. Их было гораздо больше, чем черных. Но гиганты показали себя далеко не слабыми противниками. Возвышаясь на нападающими, гиганты производили разрушения зубами и когтями, разрывали людям глотки и кулаками наносили удары, которые разбивали черепа. Перемешавшись в беспорядке с врагами, моряки не могли как следует использовать свои быстроту и ловкость, которые составляли их превосходство. Многие еще были такими отупевшими от наркотического сна, что не уклонялись от наносимых им ударов. Они сражались со слепой свирепостью диких зверей, и были слишком заняты тем, что причиняли смерть, чтобы самим избегать ее. Мечи рубили тела черных, как мясницкие ножи. Визг, вопли и проклятия смешались в отвратительный шум.
Санча, прижавшись к стене рядом с аркой, была оглушена шумом и яростью схватки. Перед ее глазами клубился хаос, в котором сверкала сталь, мелькали руки, возникали и пропадали искаженные лица. Тела дерущихся сталкивались, переплетались, налетали друг на друга, смешавшись в безумной, дьявольской пляске боя.
Отдельные детали врезались ей в память, словно выгравированные черным на кровавом фоне. Она видела, как зингаранский моряк, который ничего не видел перед собой, потому что у него была ободрана большая полоса кожи с черепа и свисала ему на глаза, вонзил свой меч по самую рукоять в живот черного гиганта. Она явственно расслышала, как заворчал пират, нанося удар, и увидела, как темно-карие глаза жертвы закатились в агонии, когда из вспоротого живота показались внутренности и хлынула кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13