А о Казани и говорить нечего! Каменный город, показавшийся ему когда-то необыкновенно величественным, через двенадцать лет, вне всякого сомнения, представлялся ему в мечтах сверкающим, сказочным.
О всевозраставшем нетерпении Тукая свидетельствует и стихотворение «Пара лошадей». Сев в повозку, поэт прощается с городом «своей жизни» и держит путь в Казань. Противоречивые чувства и мысли обуревают его в дороге. Наконец возглас кучера приводит его в себя:
– Эй, шакирд, вставай скорее! Вот Казань перед тобой! –
Вздрогнул я, услышав это, и на сердце веселей.
– Ну, айда быстрее, кучер! Погоняй своих коней! –
Слышу я: призыв к намазу будит утреннюю рань.
О Казань, ты грусть и бодрость! Светозарная Казань!
Долгое время даже специалисты считали, что Тукай иаписал это стихотворение после возвращения в Казань. Но перелистаем подшивку газеты «Фикер» за 1907 год. Стихи опубликованы 6 мая. Значит, они написаны за пять месяцев до отъезда Тукая из Уральска. Здесь отразилась его мечта.
Что же мешает ее осуществить? В Уральске Тукая ничто, пожалуй, не удерживает. Газеты и журналы закрылись, сам он без работы, а из Казани зовут и зовут. К тому же осенью все равно надо ехать туда на призывную комиссию. Почему же он медлит, почему все лето сидит в Уральске? Может, нет денег?
Еще больше удивляет следующий документ: «Мы, нижеподписавшиеся, решили издавать в городе Уральске газету на татарском языке под названием „Яна Турмуш“ („Новая жизнь“) на паях…» Далее говорится о том, что стоимость одного пая равняется ста рублям, что делом будет руководить Мутыгый. За сим следуют подписи и размер внесенного пая: К. Мутыгый Тухватуллин – 500 рублей, Мухамметгали Мусин – 100 рублей, Г. Тукаев – 100 рублей. Дата и место свершения: «Город Уральск. Июля 20 дня 1907 года».
Значит, и в конце июля Тукай еще не утвердился в своем решении перебраться в Казань? Мало того, еслп газета пойдет, он и после призывной комиссии – только бы не забрили в солдаты – готов был вновь возвратиться в Уральск.
Странность эта, по-видимому, объясняется нелюбовью Габдуллы к переменам, нерешительностью, когда речь идет о его личной судьбе. В самом деле, в Уральске жизнь у него налажена: хоть с клопами, но свой номер в гостинице, он одет-обут и пока что сыт. Здесь его окружают родственники, друзья. А как сложится жизнь в Казани? Где он устроится, на какие средства будет жить?
Есть и другая причина, о которой Габдулла, по всей видимости, не хочет признаться себе самому. В Уральске Тукай играет первую скрипку. А как будет в Казани?.. Пока он прозябал здесь, в глуши, казанская молодежь, наверное, ушла далеко вперед. Не станут ли там глядеть на него свысока, как на провинциала?
В колебаниях и размышлениях проходят дни, недели. Тукай занят своими сборниками, которые готовятся к изданию в Казани, пишет новые стихи, посылает их Г. Шарафу. Дом, оставшийся от отца, к этому времени еще был цел. Брат Габдуллы Мухамметшариф давно умер, а сестра Газиза, видимо, на него и не претендовала. По просьбе Габдуллы этот дом был продан и вырученные за него сто рублей отправлены в Уральск. А призыв тем временем приближается.
Наступает сентябрь. Вот и день, когда нужно наконец оставить город, где прожита большая часть жизни.
Сборы были недолги: в небольшую камышовую корзинку с крышкой Габдулла сложил белье, мелочишку и до отказа набил сверху книгами, среди них тома Пушкина и Лермонтова.
В тот же день или несколько раньше он сфотографировался с друзьями на память: буфетчиком гостиницы «Казань» Назипом Зариновым, счетоводом купца Губайдуллина Курушкиным, приказчиком Рахматуллой Хайруллиным, Сиразетдином Белюковым, вместе с которым Тукай покинул медресе. К сожалению, на фото нет Г. Кариева, очевидно, он уже покинул Уральск.
Все готово. Подкатили лошади. По обычаю провожающие, присев, прочитали молитву. А затем все отправились на станцию.
Поезд, ускоряя ход, увозит поэта в его любимую Казань. Что-то ждет его там? В его душе надежды и сомнения, радость и печаль – все слилось воедино.

Глава четвертая
На родной земле
1
В начале октября 1907 года секретарь казанской газеты «Юлдуз» («Звезда») Галиасгар Камал сидел за работой. Раздался стук в дверь, и вошел невысокий худощавый юноша, почти подросток. На нем был не то казакин, не то летнее пальто, на ногах не то сапоги, не то ичиги. Брюки навыпуск. Голова непокрыта. Волосы длинные.
Поскольку шакирды являлись в редакцию довольно часто, Камал, не удостоив посетителя вниманием, снова склонился над столом. Но странное дело: гость без стеснения подошел к редакторскому столу, уселся на стул и принялся листать лежавшие на столе газеты. Развязность «юнца» пришлась Галиасгару не по душе, он с неодобрением глянул на посетителя. Тот помолчал. Потом спросил с независимым видом:
– Скоро ли придет Хади-эфенди?
Ясно. Сынок какого-то хазрета. Явился передать редактору поклон от отца. Галиасгар что-то буркнул в ответ, после чего вновь воцарилось длительное молчание. Через некоторое время «сынок хазрета» снова спросил:
– Вы, наверное, получали наши газеты и журналы, Галиасгар-эфенди?
– Какие газеты и журналы?
– «Фикер», «Эль-гаср эль-джадид», «Уклар».
– Вы из Уральска?
– Да…
– Может, знаете и Габдуллу Тукая, который пишет стззхи?
Чуть улыбнувшись, «юнец» ответил:
– Это я и есть!
Так Тукай познакомился с драматургом Галиасгаром Камалом.
В том же духе состоялось знакомство Тукая и с редактором газеты «Танг юлдузы» («Утренняя звезда») поэтом Сагитом Рамиевым. В тот вечер, когда Тукай постучался в его номер в гостинице «Булгар», Сагиту был свет немил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83