Ч Может быть, хозяину надо покинуть заседание и вернуться к тебе? Ч спр
осил он.
Ч Нет, Куасси-Ба, вопросы, обсуждаемые этими господами, слишком серьезны
. Я подожду. Передай им мои извинения. Скажи им, они и сами это, по-моему, прек
расно поняли, что столь горестные события глубоко потрясли меня, и я уеди
нилась для того, чтобы поразмышлять над тем, как наилучшим образом прийт
и им на помощь.
Ч Ладно-ладно, Ч сказал Куасси-Ба, сопровождая свои слова прощальным и
благословляющим жестом.
И он удалился, приплясывая, постукивая высокими каблуками ботинок с пряж
ками.
Степенный Куасси-Ба, считавший себя мужчиной в летах, обнаруживал особу
ю озабоченность с тех пор, кик понял, что среди них скоро появится «малень
кий граф» или «маленькая графиня». Каково, если бы он вдруг узнал, что их м
ожет оказаться двое!.. Неуемная радость никак не гармонировала бы с его се
динами.
«Даже от души желая порадовать Куасси-Ба, Ч говорила она себе, вновь уса
живаясь в кресло, Ч я не могу избавиться от страха перед грядущей неопре
деленностью».
Она представила себе двух черноглазых малышей с пышными локонами, похож
их на Флоримона, или Ч еще забавнее и очаровательнее Ч двух малышек, чер
новолосеньких, с живыми глазенками-угольками. Она не могла наделить их с
воими светлыми волосами и глазами, ибо мечтала о «ребенке Жоффрея» и воо
бражала их себе лишь по его образу и подобию.
Но чтобы сразу двух! Было еще нечто, усугублявшее ее растерянность, воспо
минание о пророчестве гадалки Мовуазен, которое она никогда не принимал
а всерьез и которое начисто стерлось в ее памяти за все эти годы.
Это случилось в Париже в то время, когда, будучи одинокой и пребывая в сост
оянии неопределенности, она яростно боролась за кусок хлеба для себя и д
вух своих сыновей, Флоримона и Кантора. И вот в компании двух своих подруг
, подобно ей переживавших трудности и желавших знать, не окажется ли их бу
дущее милосерднее настоящего, она отправилась к Катрине Мовуазен, звавш
ейся также ла Вуазен, в ее конуру в предместье Тампля, куда давно уже навед
ывался весь Париж.
В тот день колдунья была пьяна в стельку. Закутавшись в плащ с вышитыми на
нем золотыми пчелами, она слезла со своего возвышения и нетвердым шагом
направилась к трем красивым молодым женщинам, объявив каждой, предварит
ельно взглянув на ладонь: «Вас полюбит король», а самой обездоленной из н
их: «И вас тоже. Вы станете его женой!» Ч пророчество, которое совершенно
вывело из себя третью даму, рассчитывавшую на самую блестящую будущност
ь. Даже теперь, по прошествии стольких лет, Анжелика не могла удержаться о
т смеха, вспоминая эту сцену. Ее особенно поразило то, что, вновь обращаясь
к ней, тыча в нее пальцем, пьяница заявила: «У вас будет шестеро детей».
Это предсказание, сделанное заплетающимся языком, показалось ей тогда ч
резвычайно нелепым, совершенно невероятным, и она скоро забыла о нем.
Но разве спустя годы и годы дело не шло к осуществлению всех предсказани
й гадалки?
Три прекрасные молодые женщины, уроженки Пуату, связанные узами дружбы,
восходящими к их провинциальному прошлому, стояли в тот день в Париже пе
ред колдуньей Мовуазен. Атснаис де Монтеспан, урожденная Рошешуар, Анжел
ика де Пейрак, урожденная Сансе де Монтелу, Франсуаза Скаррон, урожденна
я д'Обинье.
И разве сегодня, двадцать лет спустя, не царила в Версале красавица Монте
спан, превратившаяся в самую блистательную фаворитку Людовика XIV; загадо
чная Франсуаза Скаррон не позабыла ли о своих залатанных платьях и не по
лучила ли монаршьей волей титул маркизы де Ментенон, а Анжелика, отказав
шись стать любовницей короля, не собиралась ли здесь, в далекой Америке, п
одарить миру двух малюток, которым предстояло довести до шести количест
во ее детей?
«Шесть! И возможно, уже скоро? Нет, Ч отвечала она, в который уже раз испыты
вая волнение при этой мысли. Ч Не скоро! Это было бы ужасно для маленьких
жизней! Как бы то ни было, не может быть и речи о том, чтобы я рожала в Салеме.
Я должна вернуться в Голдсборо».
Ни за что на свете не согласилась бы она родить малыша или двух малышей в к
олонии Новой Англии, и даже салемская сирень, красавцы вязы с раскидисты
ми, как букеты цветов, кронами не могли разрядить удушливую атмосферу, со
здаваемую в городе этими ужасными добропорядочными людьми, городе, в кот
ором беременная женщина не могла подойти к окну подышать свежим воздухо
м без того, чтобы на нее не указали пальцем.
Она устремила взгляд к горизонту, мечтая отправиться в Портленд, чтобы т
ам встретиться, быть может, с Шаплеем, в Голдсборо, где Абигаль, ее подруга,
окружит ее вниманием и заботой. Только там они окажутся наконец у себя до
ма.
Внезапная тень вдруг закрыла солнце, сумрачной волной проникая в комнат
у, и, казалось, поглотила мебель и обои.
Хор резких голосов зазвучал еще пронзительнее. Это был полет стаи птиц, п
опеременно накрывавшей гигантской скатертью весь город, захватывавшей
берега этого все еще малообжитого континента. Становилось понятно, как
немного значил человек перед лицом природной стихии, и уж конечно, не эти
м считанным городкам и поселкам потеснить девственные леса.
Анжелика едва не вскрикнула. Эхо какого-то мерзкого голоса зашептало во
зле ее уха: «Я научилась ненавидеть море, потому что вы любили его, и птиц, п
отому что вы находили прекрасным их полет, когда они тысячами пролетали
облаком, затеняющим солнце!..» Ведьма!.. Лишь дьявольскому отродью дано был
о найти такую интонацию, коснуться столь живого воспоминания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26