— Вы очень добры, но, может быть, это для вас обременительно?— Нисколько, — возразил дон Фернандо, — судите сами, я предполагаю раздробить вам голову пистолетным выстрелом.Вакеро почувствовал, как нервная дрожь пробежала по его телу, однако сохранил присутствие духа.— Вы думаете, что это лекарство меня вылечит? — проговорил он.— Радикально, я в этом убежден.— Гм! При всем моем уважении к вам, сеньор, я вынужден признаться, что на этот счет придерживаюсь иного мнения.— Напрасно, — парировал дон Фернандо, хладнокровно взводя курок пистолета. — Сейчас вы изведаете эффект моего лекарства.— И вы считаете, сеньор, что никакого другого лекарства, кроме этого, не существует?— Право, не существует.— Это лекарство кажется мне слишком сильным.— Это вам только кажется. Вы скоро поймете, что ошиблись.— Возможно. Я не смею спорить с вами, сеньор. Но разве вы очень желаете дать мне ваше лекарство именно здесь?— А вы знаете более подходящее место?— Кажется, знаю, сеньор.— Вот как! Какое же?— Боже мой! Возможно, я ошибаюсь, сеньор, но, по-моему, было бы жаль, если бы за недостатком свидетелей никто не узнал о столь чудодейственном лекарстве. Поэтому я желал бы пригласить вас в одно место, где мы сможем найти свидетелей.— Прекрасно. И вы знаете такое место недалеко отсюда?— Да, кабальеро. Я даже думаю, вы будете рады очень увидеть тех, кому я вас представлю.— Все зависит от того, кто эти люди.— О! Вы прекрасно знаете их, сеньор. Во-первых, Тигровая Кошка, весьма любезный господин.— И вы обязуетесь доставить меня к нему?— В любое время. Если угодно, хоть сейчас. Дон Фернандо заткнул пистолет за пояс.— Нет, не сейчас, — сказал он. — Сначала нам надо отправиться в лагерь, где меня ждут друзья. Я нахожу вашу болезнь не столь серьезной, поэтому с лекарством можно повременить. К нему можно прибегнуть в любое время.— О! Конечно, кабальеро, уверяю вас, нет никакой необходимости в спешке.Договорившись таким образом, эти люди прекрасно понимали, чего можно было ждать друг от друга.Дон Фернандо не питал ни малейшего доверия к Тонильо, поэтому не стал искушать его соблазном бегства и крепко-накрепко связал ему ноги, чему тот нисколько не противился.Поскольку, пока они беседовали, наступила ночь, то они решили там же и заночевать, а на рассвете отправиться в лагерь. Два или три раза Тонильо пытался освободиться от пут, но каждый раз на него немедленно устремлялся строгий взгляд голубых глаз дона Фернандо.— Вам плохо, любезный сеньор? — спросил его дон Фернандо с лукавой усмешкой при его последней попытке.— Нисколько, — ответил тот, — нисколько, сеньор.— Но тогда извините меня. Я думал вам стало хуже. Я обеспокоен вашей бессонницей.После этого Тонильо угомонился и уснул. Когда же он проснулся на восходе солнца, дон Фернандо был уже на ногах, и лошади оседланы.— А! Вы уже проснулись Хорошо ли вы провели эту ночь?— Бесподобно. Только ноги немножко затекли. Не помешал бы небольшой моцион.— Сказалось действие росы, — невозмутимо ответил дон Фернандо. — Ночью довольно свежо.— Черт побери! Только бы не приключился у меня ревматизм, — парировал Тонильо с усмешкой.— О! Надеюсь этого не случится. Езда пойдет вам на пользуС этими словами дон Фернандо взвалил его на плечо и бросил поперек лошади, но после некоторого раздумья развязал ему ноги, не желая таким обращением восстановить против себя человека, который мог сообщить ему полезные сведения.Тонильо был огорчен перспективой отправиться в путь в таком непривычном положении и очень обрадовался, когда ему было позволено занять сидячее положение, хотя и со связанными под брюхом лошади ногами. Так они и доехали до лагеря, мирно беседуя казалось бы на отвлеченные темы, словно два закадычных друга. XVI. До погони На протяжении всего рассказа дона Фернандо, Сапата сидел с напыщенным видом, изредка кивая в знак согласия или довольно улыбаясь. Когда дон Фернандо закончил свой рассказ, заговорил Сапата.— Видите, сеньоры, — сказал он примирительным тоном — Я без всяких возражений последовал за этим достойным кабальеро. Это значит, что я готов повиноваться вам во всем.Дон Фернандо улыбнулся.— Мне совершенно безразлично, как вы ко мне относитесь. Но, кажется, я убедительно доказал, что нисколько не боюсь вас. Только хочу вам напомнить на всякий случай, что несколько раз держал вашу жизнь в своих руках и никогда не пытался отнять ее у вас.— Я глубоко вам признателен за это, сеньор.— Полноте, сеньор Сапата. Вы явно принимаете меня за простака. Я так же мало верю вашим словам, как и вашему расположению ко мне, а говорю все это вам только для того, чтобы вы поняли: мое терпение иссякло, и если вы опять позволите себе что-нибудь подобное в отношении меня, снисхождения не ждите.— Я очень хорошо понимаю все, что вы изволите говорить, сеньор, но слава Богу, что ничего подобного никогда не повторится. Я обещал вам, а вы знаете, что я честный человек и всегда держу слово…— Ладно, ладно, — перебил его дон Фернандо. — Я говорю все это для вашего же блага. Послушайте меня внимательно.— Я весь внимание. Не сомневайтесь, я запомню все до единого слова.— Хотя я еще молод, сеньор Тонильо, — продолжал дон Фернандо, — я давно пришел к пониманию одного обстоятельства, к несчастью, весьма неутешительного для человечества, а именно: если хочешь добиться чьей-то помощи и преданности, следует обращаться не к добродетелям его, а к порокам. Вы по части пороков — личность непревзойденная.Топильо скромно поклонился.— Сеньор, — сказал он, — вы приводите меня в замешательство. Такая похвала…— Заслуженна, — продолжал дон Фернандо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53