Между тем василевс и логофет, не зная об этой внутренней войне, готовились к внешней и отправили посольство к, правителю турок (а управлял ими Солиман, сын Кутулма), чтобы вооружить его против Вотаниата. Заключив с ними союз, Солиман объявил войну Вотаниату, и с того времени стерег дороги, занял теснины и наблюдал за Вотаниатовыми войсками и движением. Но Вотаниат, по прибытии в Котиайон, узнав о действиях Солимана и не имея у себя довольно войска для борьбы с таким множеством врагов, придумал искусный план. Оставив прямой путь, на котором его ожидали, он ночью свернул с него и, незамеченный сторожевым отрядом, пробрался к крепости, лежащей близ реки Сангарии, которая называется Ацулой и отстоит от Никеи миль на двести; а, поворотив опять оттуда, успел дойти до Никеи прежде, чем турки проведали о его движении. Узнав об этом тайном его переходе и о количестве его войска, они своим строем пошли вслед за ним, а вперёд послали немногих всадников, чтобы мешать ему и замедлять поход его, – но не совсем достигли (своей) цели. Посланные вперёд догнали его недалеко от Никеи и, устремившись на него с криком, пытались стрельбой преградить ему дорогу: но храбрые, хотя и немногочисленные полки Вотаниата противостояли туркам и выдержали их натиск. Впрочем, боясь, как бы турки своей многочисленностью не окружили и не взяли его в плен вместе с воинами, Вотаниат послал к ним Хризоскула. Переговорив с ними и убедив их взять деньги и возвратиться назад, Хризоскул через это доставил войску Вотаниата возможность безопасно идти к Никее.
17. Прибыв к предместью Никеи, увидели они множество народа, построенного фалангами. Подумав, что это враги, намеревающиеся напасть на них, они отчаялись в спасении и едва не окаменели от страха; потому что сражаться против такого множества, при своей малочисленности, считали невозможным, а идти назад очень опасным. В таких обстоятельствах идут к ним послы с вопросом, кто они и чего хотят. В ответ на это фаланги единогласно провозгласили ромейским василевсом Вотаниата. Узнав о том и освободившись от страха, Вотаниат, столь дивно спасенный, вступил в Никею. Разделявших с ним измену было не более трехсот человек. Эти люди, под его предводительством совершив переход среди сетей и многих устроенных им засад, были сохранены невредимыми только силой Божьего Промысла. Бог и здесь показал, что когда Он дает, – злоба бывает бессильна; а если не даст, – суетны домогающиеся, суетны и многочисленные войска их, и засады, и наилучшим образом построенные фаланги, тщетны, бедственны и вовсе невыполнимы самые искусные планы и соображения.
18. Как скоро в столице разнеслась весть о прибытии Вотаниата и о том, что никейцы приняли его с отверстыми объятиями, тотчас все начали говорить и рассуждать, – как члены Синклита, так и духовенство, придумывая способ низложить василевса и воцарить себе Вотаниата; потому что уже многие тайно снеслись с ним и получили от него грамоты за золотыми печатями. Они решились, наконец, собраться в славном храме Божьей Премудрости, вооружить своих, вывести узников из тюрьмы и потом послать к неучаствовавшим в заговоре городским властям, для приглашения их к общему делу. Начальниками заговора были – Эмилиан, человек хитрый и вместе деятельный, могший и хотевший, более чем кто другой, привести народ в волнение, и с ним многие из Синклита. Они положили, до начала дела, принять в число своих соучастников также кесаря, и послали к нему Михаила Вариса – человека, превосходившего многих и умом, и опытностью. Кесарь тогда находился во Влахернском храме, куда в то же время случилось прибыть и самому василевсу. Встретившись с кесарем поздно вечером, Варис объяснил ему дело и показал присланную от Вотаниата грамоту за золотой печатью, в которой он обещал кесарю величайшие дары и почести. Выслушав это, кесарь не задумался ни на минуту и сказал Варису, что он не пойдет против племянника и василевса. Но когда Варис хотел уже уйти, он отправил его к логофету, чтобы последний выслушал его и о том, что услышит, донёс василевсу и устроил все, что должно.
19. Уходя, Варис подозвал к себе одного из своих и послал его объявить своим единомышленникам, что он схвачен и не в силах будет перенести бичи и пытки, но выскажет все, что знает. «Вам, – прибавил он, – надобно скорее определить, что для вас полезно». Сказав это, он отведен был к логофету и объявил все, что знал; а логофет обо всём донес державному. В это время случился там и Алексей Комнин и, когда потребовали его мнения, предложил самый лучший совет: он сказал, что надобно поскорее послать воинов и схватить начальников заговора. Этот совет показался лучшим из всех и кесарю и логофету, но державному не понравился; ему казалось, что, так как теперь время уже вечернее; то, если кого возьмут под стражу, – в городе произойдет смятение и тревога. Так Промысел Божий омрачил ум державного. Последний взятие под стражу отложил до завтра; а они, рано поутру собравшись все в храме Божьей Премудрости, отворив бывшие в городе тюрьмы, вооружив осужденных и, кроме того, своих слуг и домашних, кто сколько имел, послали их к не участвовавшим в заговоре градоправителям и грозили сжечь дома тех, которые не явятся к ним и не примут участия в их замысле. В грамоте же, которую дали посланным, надписано было так: «Святейшие Патриархи, Синод и Синклит призывает вас в славный храм Божьей Премудрости». И все сбежались, – одни охотно, другие нехотя.
20. Когда об этом возвещено было василевсу, он послал за Алексеем Комниным, и василевс спросил его, что должно делать в настоящем случае.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38