«Если муж считает необходимым хранить ее чистой, не из-за любви или уважения, – пишет он, – а ради собственной гордости, ради преклонения перед именем, которое он ей дал… Сын даже в детстве гораздо более уважаем и является больше хозяином, нежели мать». По возвращении в Тулон он приходит в восторг при виде пальмы, символизирующей для него великолепие Востока. Он уже мечтает погрузиться в этот солнечный мир, страну песков и тайн. Между тем возвращаются в Марсель. У Гюстава теперь только один компаньон – доктор Клоке. Священник и старая дева вернулись тем временем в свои пенаты. Оставшись наедине с этим добродушным врачом, Гюстав чувствует себя более свободно. Останавливаются в отеле «Ришелье» (дом № 13 на улице Даре) в квартале Канебьер. Это заведение держит Элади Фуко, женщина лет тридцати пяти, очень красивая креолка, со своей матерью. Элади Фуко – брюнетка с золотистой кожей и ласковым взглядом, ведет себя и говорит очень уверенно. Красота постояльца потрясает ее. Рост восемнадцатилетнего Гюстава – сто восемьдесят три сантиметра, он широкоплеч, у него правильные черты лица и светлая кудрявая бородка. Его английская подружка Генриетта Коллье скажет о нем: «Гюстав был красив, как молодой грек. Высокий, стройный, гибкий, с безупречными ногами, он обладал особенным очарованием тех людей, которые прекрасно сознают свою физическую и моральную красоту и презирают любую церемонность». А Максим Дюкан в «Литературных воспоминаниях» написал более подробный портрет молодого Флобера: «Всем своим видом – белой кожей с легким румянцем на щеках, длинными тонкими развевающимися волосами, высоким ростом, широкими плечами, густой золотисто-белой бородкой, огромными глазами цвета морской волны, обрамленными черными бровями, голосом, звучавшим, как труба, порывистыми жестами и раскатистым смехом – он походил на юного вождя галлов, которые боролись против римской армии».
Покоренная этим юношей, невинность которого угадывает, Элади Фуко увлекает его в свою комнату. «Я был девственником и не любил еще, – напишет Флобер в „Ноябре“. – Я увидел лицо необычайной красоты: прямая линия начиналась от макушки, шла по пробору волос, спускалась к изогнутым бровям, переходила в орлиный нос с тонкими ноздрями, вырезанными, как у античных камей, переходила в центр ее горячих губ, оттененных темным пушком. А дальше – шея, шея сильная, белая, полная. Через ее тонкую одежду я видел, как подымалась ее грудь… Она молча обвила меня руками и страстно привлекла к себе. Я тоже обнял ее, прильнул губами к ее плечу и с наслаждением испил свой первый поцелуй… Движением плеча она сбросила рукава. Платье ее упало… Внезапно она отошла от меня, высвободила из платья ноги и прыгнула с проворством кошки на кровать… Легла, протянула мне руки, обвила меня… ее нежная и влажная рука скользила по моему телу, она целовала мое лицо, губы, глаза; от каждой ее торопливой ласки я замирал; она простерлась на спине и дышала… Наконец, доверчиво отдавшись мне, она открыла глаза и глубоко вздохнула».
Это объятие потрясло Гюстава. Он взволнован от гордости, счастья и переполняющей его нежности. Когда он признается Элади, что она – первая, она томно шепнет ему на ухо: «Значит, ты не целовался, и я лишила тебя невинности, милый ангел!»[30] Чтобы сохранить память об этих чудесных мгновениях, она идет за ножницами и, склонившись над Гюставом, срезает сзади локон волос. Он безмерно рад тому, что у него теперь есть любовница, однако скоро предстоит расстаться с ней, чтобы вернуться к родителям. В течение четырех дней эта пылкая женщина будет покорять его своими ласками. Для нее он – любовник, обладающий исключительными достоинствами. День расставания для каждого превращается в непереносимую муку. Они будут переписываться в течение восьми месяцев. Чтобы скрыть от родителей эту неожиданную связь, Гюстав посоветует Элади отправлять ему письма на адрес своего бывшего одноклассника Эмиля Амара в Париж, который будет переправлять ему корреспонденцию в другом конверте. «Обладать тобой и теперь не иметь такой возможности – адская пытка», – скажет он ей. Сообщая ему о своем предстоящем отъезде в Америку, она пообещает возобновить отношения по возвращении. «Я также страстно и счастливо сожму тебя в своих объятиях, покрою безумными сладострастными поцелуями и подарю тебе еще один взгляд, полный огня и страсти».
Он, в свою очередь, сохраняет трепетное воспоминание о марсельском приключении. Но в то же время боится, как бы эта прекрасная и требовательная особа не вторглась в его личную жизнь. Он признателен ей за то, что приобщила его к телесным радостям, и в то же время беспокоится, как бы эта страстная привязанность не нарушила его безмятежность. Он уже испытывает необходимость оградить свой мир, заполненный размышлениями и мечтами, от непрошеного вторжения любовницы. Он несчастлив оттого, что расстался с Элади, и сомневается в том, что сможет быть счастлив, если она всегда будет рядом с ним. В любом случае она представляет для него плотскую любовь, в то время как Элиза Шлезингер остается в его памяти идеалом платонической любви. Эти две женщины – одна возвышенная и недосягаемая, другая – чувственная и доступная – разделят между собой его жизнь и творчество. Он предчувствует это, чувствуя в то же время одиночество.
Со времени его возвращения в Руан в ноябре 1840 года ему кажется, что, выйдя из рук Элади, он расцвел, будто стал увереннее, что смотрит наконец на мир взглядом скептика, имеющего жизненный опыт. Он отвечает на письма креолки ласково, со все более банальной любезностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19