– Это «вторая молодость», – сообщил Мюллер.
– Как! И ты?
– Встретил, понимаешь, Бормана. Он мне все рассказал. И о тебе, и о таблетках. Когда ты бежал из их секретной лаборатории, то случайно убил их главного хирурга. А поскольку этот хирург никаких записок не вел, то его опыты больше никто повторить не смог. Остался только чемодан таблеток «второй молодости», которые доктор успел сделать. Осознав всю бесперспективность дальнейшей работы в этой лаборатории, Борман сбежал и прихватил с собой все таблетки. Сам омолодился и меня омолодил.
– Что это он так раздобрился?
– Это интересный вопрос. Понимаешь ли, Штирлиц, за ним теперь гоняется вся эта таблеточная мафия. Он просит у тебя защиты и политического убежища.
– Этот гнусный ублюдок? Предатель Родины и меня лично? Нет!
– За защиту он готов отдать тебе чемодан со «второй молодостью».
Штирлиц задумался. С такой кучей таблеток можно было омолодить всех своих людей – и Айсмана, и Плейшнера со Шлагом. Да, полезные таблеточки. Ради таких можно было бы потерпеть и Бормана.
– Ну, ладно, – согласился Штирлиц. – Пусть приходит, гад. Прощаю его только потому, что ты просишь. Пиво будешь?
– Сначала работа, – мягко ответил Мюллер. – Пойдем, присмотрим для меня кабинет.
Они вышли в коридор.
– Сколько у тебя комнат?
– Шесть, – ответил Штирлиц.
Мюллер заглянул в одну из дверей.
– Это туалет, – сообщил он с упреком и направился дальше. – Во! Здесь я и буду!
Штирлиц подошел к другу детства.
– А где для меня секретарша? Пусть она кое-что запишет…
– Секретарши для тебя пока нет. Секретарша у нас одна – моя.
– Давай свою. Ты же знаешь, я по-русски писать не умею.
– Света! – позвал Штирлиц.
Из одной из комнат вышла фигуристая блондинка. Мюллер осмотрел ее с ног до головы и одобрительно кивнул.
– Пишите, девушка. Вот здесь надо поставить рабочий стол с закрывающимися на ключ ящиками, за ним я буду заниматься делопроизводством. Сюда надо поставить пустые закрытые стеллажи, в них будут стоять мои досье. Кожаный диван для отдыха для меня – вон в тот угол, три мягких кресла – здесь, сейф поставим у окна, камин…
– Сейф? – переспросил Штирлиц.
– Натюрлих. Сейф я привез с собой… Так. Деньги есть?
– Есть, – ответил Штирлиц. – Тебе сколько?
– Сколько не жалко.
Штирлиц достал две упаковки рублей.
– Это будет авансом, – пояснил Мюллер, пряча деньги в нагрудный карман. – Завтра приду в это же время, вели секретарше привести рабочих, пусть они все сделают. Я остановился в гостинице «Москва», номер 2863 под своей фамилией.
– Под фамилией «Мюллер»? – спросил Штирлиц. – Тебя все будут принимать за еврея.
Улыбающийся Мюллер похлопал Штирлица по плечу.
– А я теперь и есть гражданин Израиля. Ты не волнуйся, дружище, раз я здесь, теперь все будет хорошо.
Штирлиц попытался посмотреть Мюллеру в глаза, но глаза бывшего шефа Гестапо каждый раз ускользали.
– Мюллер, а что ты будешь делать?
– Работать в твоем ШРУ.
– А что ты будешь делать в моем ШРУ?
– Анализировать информацию, вырабатывать стратегию, считать деньги, замышлять коварные планы… Одним словом, я буду думать.
– А я?
– А ты будешь бегать по городу и раздавать пули и оплеухи направо и налево. Не собираешься ли ты сказать, что можешь быть Аналитиком с большой буквы?
– Ладно, договорились, – согласился Штирлиц. – Ты как был, так и остался канцелярской крысой.
Лицо Мюллера расплылось в слащавой улыбке.
– Котом. Канцелярский кот – это лучше. И чтобы «блюдечко с молоком» было всегда вовремя, иначе, я не играю… Кстати, это Саид, – сказал Мюллер, кивая на негра.
Глаза негра были как у давешнего бегемота – маленькие и проницательные. Уловив оценивающий взгляд русского разведчика, негр с достоинством поклонился.
– Тоже гражданин Израиля? – поинтересовался Штирлиц.
– Нет, я ему случайно жизнь спас. Летели в Москву, понимаешь, в самолете, он так боялся, так боялся! Я ему скормил полпачки снотворного, он отрубился и спокойно долетел до Москвы. Потому и не умер от страха. А у них принято за такие вещи быть по гроб жизни обязанным. Он теперь на меня работает. Один из самых преданных моих сотрудников. Пока единственный. Штирлиц, прошу как друга, к завтрашнему утру раздобудь для меня секретаршу. Но только умную и красивую. Хорошо бы брюнетку для разнообразия, потому что блондинка у тебя уже есть. И желательно с чувством юмора, – Мюллер перешел на нравоучительный тон. – Знаешь, Штирлиц, даже очень красивая девушка бывает не лишена чувства юмора…
– Хорошо, – ответил Штирлиц и проводил Мюллера восторженным взглядом.
– Я позвоню Борману, он к тебе явится с повинной.
Мюллер ушел, сопровождаемый Саидом, который тащил его чемодан. Со своим чемоданом Мюллер не расставался никогда, так как боялся, что его могут украсть. В нем он сохранил свои самые любимые дела на сотрудников Рейха. Не беда, что Рейха уже давно не было, а сотрудники куда-то подевались. Хорошее досье все равно остается хорошим досье. Мюллер был счастлив. Теперь ему представилась возможность заиметь для своего собрания закрытые стеллажи в ШРУ.
Штирлицу он тоже был искренне рад, но постарался этого не показать, чтобы не смущать негра Саида.

Через полчаса в ШРУ заявился Борман. Несмотря на «вторую молодость», Борман был все таким же толстым и лысым. Смущенно поставив на пол чемодан, он подхалимски заглянул в честные глаза Штирлица.
– Прости меня, Штирлиц!
– Прощаю!
Борман радостно осклабился.
– Штирлиц, меня надо спрятать! За мной по пятам ходят агенты ГКЧБ. Если меня не спрятать, они меня как пить дать замочат. А если меня замочат, я не смогу быть тебе полезным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30