Он подошел к столу, обошел вокруг и, слегка подпрыгнув, сел на него.
– Вот так, – сказал Пастори. – Теперь ляг, пожалуйста, на спину.
– Зачем?
Пастори подал знак своему помощнику, который нетерпеливо стоял рядом.
Прежде чем Малколм понял, что происходит, Кругер уложил его на спину и застегнул ремень вокруг одного из его запястий. Малколм замахал свободной рукой.
– Освободите меня, – закричал он.
Кругер поднял руку и сильно ударил Малколма по щеке. Мальчик ощутил привкус крови во рту. В глазах его потемнело и на миг показалось, что все вокруг в огне. В ушах послышалось странное рычание, и Малколм был удивлен, когда понял, что оно исходит из его горла.
Пастори бросился к столу.
– Вы видите это? Замечательно! Привяжите другую руку, Кругер. И ноги тоже. Быстрее.
Пока доктор всматривался в него, на смену гневу пришло чувство безнадежности.
– Теперь он снова принял свой прежний вид, – проговорил Пастори. – Но вы видели это, Кругер? Вы видели, что произошло с его лицом?
– Оно было странным. Как будто его зубам стало тесно во рту или что-то еще.
– Или что-то еще, – повторил Пастори. Он склонился над Малколмом, взялся рукой за подбородок и повернул его голову сначала в одну, затем в другую сторону. От него пахло мятой.
– Ты в порядке, Малколм? – спросил он.
– Я хочу встать.
– Все в свое время, мой мальчик. В свое время. Скажи мне, что ты испытывал, когда пытался сопротивляться Кругеру?
– Ярость. Ему не следовало бить меня.
– Да, конечно, ты прав. Я прослежу, чтобы этого больше не было.
Пастори отошел от стола и стал что-то быстро писать в блокноте. При этом он говорил больше сам с собой, чем с теми, кто находился в комнате.
– Кажется, эти изменения были вызваны яростью. Интересно, а другие сильные эмоции дадут ли тот же эффект? Надо это проверить.
Он вернулся к столу.
– Открой рот, пожалуйста.
Малколм колебался.
– Это только градусник, видишь? Я всего лишь хочу измерить тебе температуру. Открой, пожалуйста.
С неохотой Малколм послушался, и доктор ловко сунул стеклянную трубочку ему под язык.
– А сейчас я сделаю анализ твоей крови. Маленький укольчик, Малколм. Ты даже не почувствуешь.
Мальчик видел, как Пастори ввел полую иглу в вену на сгибе локтя и набрал в сосуд темно-красную жидкость.
Затем доктор вытащил иглу и положил ватный тампон туда, где осталось крошечное отверстие. Он вынул изо рта Малколма градусник и проверил его.
– Почти нормально. Ничего особенного.
– Теперь я могу встать? – спросил Малколм.
– Сейчас, мой мальчик. Только еще один укол, для того, чтобы ты отдохнул и хорошо себя чувствовал. Затем ты встанешь и сможешь поесть.
Пастори ввел иглу ему в плечо и с довольным видом отошел от стола.
– Отдохни минутку, Малколм. Я пока пойду проверю некоторые справки. Если тебе что-нибудь понадобится, скажи Кругеру. Договорились?
Малколм повернул голову, посмотрел на доктора, но ничего не сказал. Его тело наливалось тяжестью. Он не хотел ничего делать.
Как только Пастори вышел и за ним закрылась дверь, к столу подошел Кругер и внимательно посмотрел на мальчика. Грубые черты лица этого человека исказились в откровенной враждебности.
– Тебе лучше больше так не делать, – сказал он.
– Не делать, – как эхом отозвалось в голове у Малколма.
– Ты знаешь, о чем я говорю. То, что ты сделал со своим лицом и с зубами. Мне все равно, что говорит доктор. Лучше тебе так себя не вести, иначе тебе будет плохо.
Кругер еще что-то говорил ему, но Малколм уже погружался в приятное тепло, куда не долетали слова.
После этого время мало что значило для Малколма. Он знал, что его измеряли и взвешивали, кололи, проверяли, перепроверяли, кормили и очищали. Ему было все равно. Временами его оставляли одного, а иногда рядом был Кругер. Этот человек все время смотрел на него со злостью и угрожал, но у Малколма не было сил отвечать.
Самым ужасным для него было, когда его укладывали на стол. Пастор что-то делал с ним, о чем Малколм не хотел думать. Что-то, связанное с электрическими проводами. Иногда в лаборатории было очень холодно, а иногда невыносимо жарко. И каждый раз доктор что-то записывал в своем блокноте. Однако Малколму, одурманенному наркотиками, было все равно.
Но как-то раз Пастори совершил ошибку с одним из уколов, которые он регулярно делал Малколму. Когда игла коснулась кожи, мальчик дернул рукой, и лекарство пролилось на рукав. Пастори, следивший в это время за лицом Малколма, ничего не заметил. Когда он ушел, мальчик почувствовал себя намного сильней и уверенней.
Позже, ночью, а может быть, днем – Малколм не был уверен – в комнату вошел Кругер. Увидев его, мальчик притворился спящим.
– Ты уже проснулся? – спросил Кругер. – Я вижу, что да. Пора вставать и одеваться.
Он подошел к кровати.
– Не прикасайтесь ко мне, – произнес Малколм. – И не приближайтесь.
– Послушай, не тебе говорить, что мне надо делать, а что не надо. Может, тебе напомнить, кто здесь главный.
Кругер наклонился и схватил Малколма за запястье.
Затаившаяся ярость вновь ожила в сознании мальчика, но пока он ее сдерживал внутри себя.
Сжимая одной рукой запястье Малколма, другой рукой Кругер вынул из кармана зажигалку. Он зажег огонь и медленно поднес его к ладони мальчика.
Ощущение тепла быстро перешло в боль. А вместе с болью вернулись страшные воспоминания о ночи огня, наполненной пронзительными криками и запахом горящих тел. Смерть его народа.
Малколм дернул головой и внезапно вцепился зубами в волосатую руку, держащую его. Легко прокусив кожу, он быстро добрался до мяса, чувствуя вкус крови.
Пронзительный крик Кругера ударил по голове, как звон разбитого стекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65