Девушка подошла к одному из шкафов. На верхней полке стоял толстый фолиант в темно-коричневом кожаном переплете, с вытесненной на нем странной эмблемой, напомнившей ей древние кельтские символы. Подставкой служила серебряная рамка, она охватывала книгу со всех сторон, огибая эмблему тонкой витиеватой полоской драгоценного металла.
– Вы безошибочно определили главную святыню Эдварда, – сказал Нортон, проследив за ее взглядом, – целое состояние он отдал, чтобы получить эту реликвию.
– Дед часто просиживал с ней за столом, – задумчиво сказала Кристина, – я спрашивала, что же такого интересного может быть написано в обыкновенной книге, он лишь улыбался, да отшучивался.
Прошлое снова накрыло ее волной необыкновенно ярких образов, хранившихся столь долгое время в подсознании. Серый пиджак Эдварда, его морщинистое живое лицо, привычка на любой вопрос отвечать загадочной улыбкой. Любая самая обыденная вещь в его изложении приобретала таинственную, волшебную подоплеку.
Величайшая трагедия людей, Кристи, в их глупости, говорил он, усадив ее на колени. Нельзя подсчитать, сколько раз в день мы проходим мимо невообразимых чудес, занятые выдуманными проблемами, бесплодными надеждами. Равнодушно проходим мимо дверей, которых не было здесь, до самого нашего появления. Рассеянным взглядом скользим по узкой, влажной от дождя дороге, ведущей в неизвестность, и продолжаем плестись по старому скучному пути. Мы получаем только то, что сами выбираем, и выбор этот, к сожалению, обычно чертовски предсказуем, Кристи.
Она сидела тихо, не задавала лишних вопросов, дедушка разговаривал с ней о взрослых вещах, не пытался переделать свои слова в приторную сладкую речь, с которой взрослые обычно обращаются к маленьким детям. Она сидела и слушала его рассуждения о жизни. Рассказы о тех местах, где он побывал, и какие тайны иногда раскрывались ему в долгих путешествиях.
За несколько дней до смерти, он подозвал ее к кровати: обычно жизнерадостный и полный энергии, он теперь почти не поднимался с постели, лицо его посерело и осунулось, лишь глаза продолжали хранить в себе отпечаток силы и вызова.
Я ухожу с радостью , сказал он тогда. Сказал хриплым уставшим голосом, окруженный густым запахом лекарств. И не надо плакать по моему уходу, Кристи, все в мире имеет свойство заканчиваться, завершаться в определенное время. А иначе, мы бы и так все померли со скуки .
Он погладил ее по голове, снова впал в забытье, да так больше и не приходил в сознание. На похоронах она не проронила ни одной слезинки. И даже потом, через четыре года, когда умерла мама, она повторяла его слова, в то время, как все существо внутри разрывалось от боли и страдания.Все в мире имеет свойство заканчиваться. Ее чудовищная тоска в какой-то момент постепенно сошла на нет, хотя и напоминала о себе острыми каждодневными уколами душевных терзаний.
Вот и сейчас, она чувствовала, как в верхней части груди появляется комок печали.
Нортон бережно достал с полки книгу и положил ее на стол: Кристина поняла, почему ее так обрадовала встреча с мистером Энрайтом. Он походил на деда темпераментом, непринужденным поведением и безграничным оптимизмом.
– В этом-то все и дело, – сказал Нортон, раскрывая фолиант, – Не один год потратил Эдвард, чтобы расшифровать в ней записи. Возил к именитым профессорам, ученым, платил большие деньги, но всегда возвращался ни с чем.
– Что в ней такого особенного? –спросила Кристина, притрагиваясь к пожелтевшей странице, испещренной текстом, буквы которого напоминали скорее скандинавские руны, чем обычную латиницу, – Откуда вообще взялась эта книга?
– Я умолчал об еще одной довольно веской причине, заставившей его купить Алтерионское поместье, ваш дом, – отозвался Нортон. Он рассеяно перелистал несколько страниц и взглянул на Кристину, – недалеко от побережья находится остров, Литтл-Сарбор, вы там бывали еще в детстве.
– Совсем не помню.
– Вам было лет пять, может быть шесть – в таком возрасте редко запоминаются подобные поездки. Остров совсем небольшой, миль двадцать шесть из одного конца в другой. Так вот, в начале восемнадцатого века там обосновалась религиозная секта, не похожая на аналогичные культы фанатиков Англии, да и прочих европейских стран. Обычно такие секты были основаны на христианстве – вечном противостоянии бога и сатаны – то есть даже отвратительные сборища дьяволопоклонников так или иначе придерживались христианской идеи мировоззрения, только выбирали они для служения темную сторону этого вероисповедания. Культ Литтл-Сарбора в корне отличался от всех мировых религий.
– Кому же поклонялась секта на острове? – спросила Кристина, – Она все еще существует?
– Что вы, – ответил Нортон, – История о том, как она окончила свое существование, вполне годиться для полноценного фильма ужасов. Я сам родился на Литтл-Сарборе, мальчишкой наслушался разных слухов и домыслов. В таком небольшом поселении, которое, к тому же, океан окружает со всех сторон, даже события столетней давности обсуждаются постоянно и подолгу.
Никто не знает, откуда они пришли, продолжил Нортон, закрывая книгу и прохаживаясь по комнате. Несколько лет назад здесь побывали даже представители телекомпании БиБиСи, хотели сделать сюжет про таинственных поселенцев, да так и уехали ни с чем – слишком мало информации они смогли раскопать об этом древнем культе. Около восьмидесяти лет адепты прожили бок о бок с коренными жителями острова, в северной его части. Огородили свое пространство стеной в три ярда высотой. Избегали любого общения с местными, но и не гнушались торговать или обмениваться с ними товарами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44