Потерев ладони, бог воровства пропел:– Отличный расклад получается. Прямо-таки балладный!И направился к страже.Хоть никто, наверное, кроме меня, и не видел бога воровства, но толпа покорно расступалась перед ним, пропуская его вперед. Вот уж точно неисповедимы пути богов! Одного особо нерасторопного мужика, мешавшего пройти, Михшул от души огрел кадуцеем по голове (мужик замер, ошарашенно замотав головой), бросив на ходу:– Благословляю тебя, сын мой! Иди и не греши боль… ой, не та опера! Ну займись, в общем, чем-нибудь! Попутешествуй, что ли?.. Только как можно дальше!Мужика как ветром сдуло.Гм, меня терзают смутные сомнения… А меня так кадуцеем по голове в Кардморе никто не… в смысле не благословлял? А то чего-то оч-чень похоже.– А надо? – вкрадчиво поинтересовалась пустота рядом голосом Воконра. – А то я могу!Как-то и не сомневаюсь.Мотнув головой, я отыскал взглядом Михшула. Бог воровства между тем уже добрался до Аэлиниэль и сейчас что-то быстро втолковывал ей на ухо. Судя по отсутствующему взгляду эльфийки, та совершенно не замечала горбоносого, но внезапно бледность начала отступать с ее лица и девушка стала еще увереннее проталкиваться вперед.Ой, и почему мне все это так не нравится?..
Жизнь – дорога. Где-то ровная и гладкая, где-то в выбоинах и колдобинах. Жизнь – дорога. Но живущий – не просто путник. Многоликие долгие века были изгнанниками. Вот и боги у нас такие же… Мама как-то всплакнула – неправильные… Говорят, за Гранью Миров живет Вестенбур, его даже богом трудно назвать, он просто делает колеса. Обычные колеса, деревянные, со множеством спиц. Сделает он колесо да толкнет катиться его вперед по дороге жизни… И каждое колесо – чья-то судьба. Сделано пол-оборота – оказался наверху, сыплется на тебя счастье, удача, богатство… Что ценил в жизни – то и получишь. Еще пол-оборота – и ты на земле, тяжелый обод, к которому привязан, вдавливает в грязь… И ждут тогда тебя предательство, обида и нищета… Пол-оборота – горе. Пол-оборота – счастье. Пол-оборота – жизнь. Пол-оборота – смерть… Побежало мое колесо по дороге, сделало пол-оборота, взметнуло душу вверх, к самым небесам – Лерса жива! Жива, жива! Снова и снова можно повторять… Но крутится колесо дальше. Заканчивается оборот, хрустят кости под тяжелым ободом – и мчится по улице чей-то взбесившийся конь, шарахаются в разные стороны напуганные люди, а одна девчонка, хрупкая, чем-то неуловимым похожая на Лерсу, замирает на дороге… Инстинкты зверя, затаившегося в человеческом теле, срабатывают сами – спешиться и отбросить в сторону ненужные поводья я успел раньше, чем задуматься. Потом – метнуться вперед, ладонь сомкнулась на узком запястье… Резкий рывок. Мы катимся по земле. Конь мчится дальше… Все кончено. Я медленно сажусь, глотая воздух, – нельзя так резко позволять зверю командовать телом: все плывет и качается, глаза никак не перестроятся и даже запястья на мгновение утончились, покрывшись короткой рыжей шерстью… А с лица спасенной девушки все не пропадает страх, глаза медленно округляются, словно она только сейчас поняла, что происходит… – А-а-а-а-а! Оборотень! Люди, спасите, оборотень!!! – Она отчаянно вырывается из моих рук. Толпа закружила, поволокла куда-то вперед, мелькнуло на мгновение испуганное лицо Аэлиниэль, я встретился взглядом с удивленными глазами Дирана… Людская масса тащила, пинала, кружила в чудовищном водовороте, мелькали дома… И тонкая, почти невесомая нефрэйная веревка, обхватив запястья, обжигает руки. Воспоминания обрывчаты. Все кружится бешеным калейдоскопом. Площадь. Эшафот, на который заталкивают меня. Какой-то мужчина в длинной синей мантии встряхивает свитком с тяжелой сургучной печатью. Толпа шумит, колышется… Пробивается вперед Ли… Аэлиниэль. Даже в мыслях нельзя назвать ее ласково. Кто она и кто я? Светлая графиня и оборотень без роду-племени… Нефрэйная веревка жжет запястья, не давая перекинуться. Слова судьи доносятся как сквозь толстый слой кэйнсы. – …Обвиняется в том… в присутствии свидетелей… оборотень… порождение Тьмы… приговаривается… через отсечение головы… Обжалованию не подлежит… Палач… И отчаянные глаза Аэлиниэль, рвущейся к эшафоту… Прощай. Просто прощай. Я не сказал, не осмелился, да и теперь уже вряд ли скажу о своих чувствах… Прощай. Прости. Душа – как выжженное пепелище. Прокатилось колесо, да, видно, кончилась его дорога. Но Аэлиниэль вдруг буквально взлетает по скрипучим ступеням. Золотые волосы растрепались, и голос звенит, разносясь над площадью: – Един закон для вольных земель Аларии! И гласит он: «Приговоренный к смертной казни будет помилован, если невинная дева согласится взять его в законные мужья!» – И прямой взгляд глаза в глаза: – Я, Аэлиниэль Элиштас ли'Тайренкиль, беру тебя в мужья, Шамит О'Нэриис! Мертвая тишина теплым одеялом окутала площадь. Комок застрял в горле, царапая и мешая говорить. И нет никого и ничего… Только ее глаза. Можно лишь шептать, сбивчиво повторяя: – Лин, не надо! Не надо, прошу! Не ломай свою судьбу. Ты найдешь себе другого! Лучше, умнее… Ее тонкие пальцы коснулись моих губ, останавливая и призывая молчать. Тихий шепот прозвучал громче крика: – Какой же ты все-таки глупый, Шем…
Сумасшедший дом. Нет, они точно все того-это-го… Пересчитали все отроги Хребта собственной головой, начиная с самого высокого пика! Это… Это же просто эпидемия какая-то! Заразная. Сперва Тери, потом Гил, теперь вот рыжий с остроухой…Спешите видеть, дорогие граждане! Дурдом на выезде!Рядом всхлипнула какая-то горожанка, растроганно вытирая слезы засаленным фартуком:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14