В очередной раз нарушенное твердое правило – не пить на ночь – привело к однозначным последствиям: мне приснился кошмар. Очень живой и реалистичный. Даже слишком правдоподобный, пугающий и объемный. Я на всякий случай дотронулась до губ, опасаясь обнаружить следы укусов, но, к счастью, не выявила ничего, кроме обычной сухости и стянутости, всегда сопровождающей утреннее похмелье. Невыносимо ныло в затылке, а в надбровные дуги словно раскаленные иглы впились. Как известно, мигрень – болезнь аристократов, у простолюдинов обычно все протекает намного примитивнее: банально раскалывается чердак. Сегодня, несмотря на всю свою благородную родню, я на полном основании могла смело причислить себя к самому захудалому деревенскому быдлу. Добил бы меня, что ли, кто-нибудь добрый…Из-за стены донесся приглушенный стон, и я обрадованно ухмыльнулась: видно, не одна я сейчас маюсь страшной головной болью и омерзительной тошнотой – некоторым приходится не в пример хуже. К изнеженной жалобе Ланса добавился бесцеремонный бас Огвура, зычно требовавшего рассола для поправки здоровья, изрядно пошатнувшегося по причине затянувшейся вчерашней попойки. И желательно побыстрее и побольше! Мой тонкий слух различил сначала далекое недовольное ворчание хозяина, но потом его же более громкое, вежливое, очень подобострастное: «Сейчас, сейчас». Еще бы: один вид огромной секиры разгневанного орка приводил в содрогание и более смелых противников. Вверх по лестнице торопливо протопали хоть и далеко не худые, но отнюдь не лишенные известной привлекательности ножки дебелой трактирщицы, а восторженный голосок трепетно спросил:– Желает ли господин воин кофе в постель?– В кружку, дура! – протестующе взревел недужный тысячник.«Зря стараешься, милочка! – мысленно позлорадствовала я. – На Огвура женские чары не оказывают ни малейшего воздействия, и к тому же ты просто не заметила симпатягу Лансанариэля, скромно затаившегося под натянутой до макушки простыней. А выглядывающие наружу шикарные пряди серебристо-пепельных волос запросто можно принять за девичьи!» Поступь спешно удаляющейся толстухи опять сотрясла хрупкую ступенчатую конструкцию, ведущую на второй, жилой, этаж. Я снова прислушалась к своему желудку, требовательно взывавшему к целительным свойствам хорошо настоявшегося огуречного рассола. Эх, а ведь недавно я лицемерно советовала Эткину – меньше надо пить, пить надо меньше! Но, наверно, недаром сотни лет назад, и к тому же опытным путем, установлено, что много пить вредно, а мало – неинтересно. Вот именно поэтому я теперь и маюсь…Пиво у паромщика оказалось с ярко выраженным мужским характером – забористое, задиристое, вздорное и бестолковое, хоть и варила его, ясно дело, жена. Да и самого паромщика, за время моего отсутствия умудрившегося спешно отгрохать непрочное, щелястое двухэтажное здание, пышно названное «Королевская питейная», теперь следовало именовать уважительно – господином трактирщиком. Однако нужно признать: несмотря на излишне крикливую вывеску и необоснованно задранные Цены, кормили здесь отменно, кровати оказались удобными, а белье – свежим. В качестве главной достопримечательности хозяин демонстрировал мой носовой платок – честно говоря, изрядно замурзанный, – очевидно, позабытый при прошлом посещении его гостеприимного домика, а теперь вставленный в золоченую рамку и гордо вывешенный напротив входной двери. Моя слабая попытка вернуть себе раритетный предмет личной гигиены с целью не позорить королевский род Нарроны подобным стьщобищем успехом не увенчалась. Трактирщик вцепился в платок намертво, сопровождая судорожные движения рук таким жалобным хныканьем, что я плюнула и отступилась. Кажется, отныне и навсегда мое венценосное семейство будет ассоциироваться у нетрезвых посетителей кабака не иначе как с засморканным квадратным лоскутом криво подрубленного батиста. Ничего не скажешь, экспонат, вполне достойный звания Сумасшедшей принцессы!Думается мне, все громкие дела обычно начинаются с не менее громкой пьянки. Не путать с успешными, которые подобной тотальной пьянкой обязательно заканчиваются. Почему? Да потому что мысли о безумных авантюрах никогда не приходят в трезвую голову. А позднее, после пышных тостов за удачу предприятия и несчетного количества употребленных по назначению кружек спиртного, отступать уже бывает поздно. Да и совестно нам откровенно признаваться в собственном хвастовстве и завышенной самооценке. Вот так и становятся героями! «Чего пить – того не миновать!» – добавляет в таких случаях наш доморощенный философ Эткин.
Военный совет в «Королевской питейной» открылся здоровенными кружками фирменного темного пива. Ароматного, увенчанного пышными шапками белоснежной пены и обладающего неповторимым, чуть подкопченным вкусом. Благородный ячменный напиток как по маслу скатывался в возрадовавшиеся пищеводы в сопровождении упругих ломтиков острого золотистого сыра. А выловленная в Роне рыба! Вяленые окуньки, ровными рядками уложенные на продолговатое блюдо и посыпанные искрящимися кристалликами крупной соли. От таких закусок жажда только усилилась, и мы немного несмело заказали первую бутылку вина. Эльфийского белого, жасминово-мускатного, трехсотлетней выдержки. Упитанный, исполненный чувства собственного достоинства трактирщик торжественно водрузил на стол высокую узкую, покрытую паутиной бутылку. Мы почтительно молчали, не смея нарушить патетичной церемонии откупоривания сосуда с нектаром, достойным куда более пышного застолья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21