— Вы говорите, сердечная недостаточность?— Да… Острая. С пожилыми полнокровными людьми это случается. И гораздо чаще, чем думаете вы, молодые. — Доктор извлек из заднего кармана плоскую фляжку:— Прошу…Кристина отрицательно мотает головой.— Напрасно. Отменный коньяк. Пока моя старушка не видит.— Похоже, она не видела ничего в течение этого полета…— Берите больше, дитя мое: в течение всей нашей совместной жизни! В этом, если угодно, мудрость женщины: не замечать того, чего замечать не следует! Запомните и проживете с мужем до золотой свадьбы! Ручаюсь!— Если его удар не хватит.— На все Божья воля.— Прошу вас, присядьте, уже посадка…«Боинг» подкатывает к зданию аэропорта. В салон входят люди в белых халатах, представители инстанций быстро и ненавязчиво опрашивают пассажиров, летевших первым классом. Высадка проходит скоро и без осложнений.Молодой человек из переднего ряда, по документам — генеральный представитель фирмы «Юнион трек» в России, господин Ирвин Ф. Стилберг, вышел одним из последних и направился к автостоянке. Его ждала «вольво».— Ну что? — Анжела смотрит на подругу. Та вздыхает.— Похоже, этот ковбой был прав. Доктор тоже определил: судя по всему, острая сердечная недостаточность. Я сказала, что этот господин, Майкл Фемминг, — у него был страх полетов.— Ну да. У сердечников это обычное дело. Они вечно чего-то боятся: работу потерять, СПИДом заболеть, умереть во сне. Адреналин, что ли, лишний в крови, вот и боятся; я читала в каком-то журнале.— Тогда у нас вся страна — сердечники.— Налить? Тебе нужно…— Давай.Кристина выпила порцию двумя глотками, позвенела кусочком льда о стенки бокала.— Анжелка…— Да?— А что теперь с часами-то делать?— Хм…— Понимаешь, я хотела сказать, но сначала вся эта суматоха с врачами, потом… Потом, я боялась, начнутся дурацкие вопросы: почему да отчего… И вообще… Он же мне их подарил…— На память…— Ну да. Получается, я последний человек, с которым он разговаривал…Может, он просто знал, что умрет, — сердце болело, а он терпел… Налей-ка еще.— Сердечная недостаточность не приключится?— Не-а. Я девушка крепкая. Так что с часами делать будем?— А ничего. Пусть полежат. Я вот тут подумала, Кристинка: если бы мой Серега нашел на дороге бумажник с десятью штуками и отнес его в отделение, как придурок… Что бы я с ним сделала?— Значит, оставляем?— А как же! Тут за каждый бакс улыбаться — щеки сводит…— Ладно. Пополам?— Не соблазняй. Это же твой профит. Хотя я ведь тоже подставляюсь…Значит, три штуки из десяти — будет честно.— Ну ладно. Но мне что-то все равно неспокойно…— Это от нервов. Давай по маленькой — и смену сдавать.Ирвин Ф. Стилберг подходит к «вольво». Дверь не заперта, он садится за руль, достает из-под сиденья ключи.Его профиль — в прорези ночного оптического прицела. Щелчок, голова чуть дернулась и откинулась назад.К машине подходит человек в длинном черном плаще, черной шляпе, темных очках. Открывает дверцу. Берет с пассажирского сиденья «дипломат» — единственный багаж, с которым прибыл господин Стилберг. Заваливает труп на бок, чтобы машина казалась пустой. Поднимает стекло. Захлопывает дверцу.Из аэропорта в сторону Москвы мчится «БМВ». На огромной скорости. За рулем — человек в черной шляпе и темных очках. Даже если было бы светло, разглядеть его лицо нелегко. Трудно даже определить, мужчина это, женщина или подросток. Глава 5 — Не спеши, — услышал Низами за спиной. Рука с зажигалкой застыла на месте.Лоб, щеки, спина — все тело мгновенно покрылось липкой холодной испариной.Низами узнал голос.— Хлыст, отвяжи девочек и уведи отсюда. Пусть Лейла присмотрит за ними. То, что здесь будет, — не для их глаз.Низами неловко повернулся на постели, встретился взглядом со стоявшим, прошептал посеревшими губами:— Ахмед…Хлыст — здоровенный мужчина, Иван Хлыстов, телохранитель Ахмеда и начальник его «тайного приказа» — перерезал шнур, каким были связаны девочки, глянул быстро на Низами — у того кожа на спине стала «гусиной», плечи и руки пробила судорога и смертельно захотелось помочиться. Острая, как ожог, боль пронзила спину.— Гад!.. — Одна из девочек пантерой бросилась на «экс-эмира», сдирая острыми коготками полоски кожи со спины, Хлыст спокойно и заботливо подхватил девчонку под мышку, другую — могучей ладонью под живот, слов-но щенка или котенка, вынес обеих из комнаты и через мгновение вернулся.— Хорош красавец, а? — хмыкнул Ахмед. Хлыст усмехнулся в ответ. Недобро усмехнулся. И — очень спокойно.Низами потянулся за халатом. Там, в кармане — маленький никелированный браунинг.Хлыст носком сапога опрокинул стул с халатом на пол.— Это тебе больше не пригодится. Подошел, больно свел руки за спину, вытолкнул с кровати к дверям:— Пошли!В большой гостиной Низами, голого, усадили на массивный ореховый стул спиной к закрытому жалюзи окну, лицом к камину. Поленья горели ровно и мощно. В камине, чуть с краю, стояла жаровня, где накалялись металлические щипцы, штыри, клещи…Лицо Низами сморщилось, слезы покатились по щекам, он плакал в голос, подвывая тонко, словно попавший в западню шакал…— Ахмед… Ахмед… — Слова сливались в протяжный, полный смертельного страха вой.Ахмед подошел и влепил затрещину громадной пятерней. Вой как обрезало.Один из охранников поглядел на Ахмеда, тот кивнул, охранник подошел к Низами с полным стаканом водки.— Пей!Низами выпил жадно, как воду. Перевел дыхание… А может, его еще не убьют?Может, Ахмед не знает всего и мстит только за то, что он избил мальчишку и позарился на девок? А кто бы не позарился…Но почему Ахмед жив, почему? И Хлыст — они же уехали в первой машине, от нее один остов остался, а от людей — пшик, ничего, даже не трупы — обгорелые лохмотья непонятно чего… Непонятно чего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15