Она схватилась за лицо и с ужасом посмотрела на окровавленную ладонь.
– Ты не выйдешь отсюда, пока не вспомнишь, сука! – прорычал Кулак и шагнул к Магомету.
Казарина всхлипнула.
– Я не знаю, – с усилием выговорила она. – Врач сказал… у мужа в горле… была какая-то таблетка… Больше я ничего не могу вспомнить.
Она со страхом посмотрела на Кулака.
Он замер, а потом подскочил к женщине и в возбуждении схватил ее за плечи.
– Что? Какая таблетка? Ты ее видела?
Казарина не отводила от него затравленного взгляда.
– Такая маленькая, черная… – сказала она. – Будто пластмассовая…
– Так… – сказал Кулак и, повернувшись на каблуке, бросился к лестнице.
Он поднялся наверх и, не обращая внимания на развалившуюся в кресле Марию, метнулся к телефону. Лихорадочно набрал номер и, едва дождавшись сигнала, торопливо выложил то, что узнал.
– Так-так, – неопределенно ответил шеф. – Таблетка, говоришь… И где же она? У врача? Ты уже едешь к нему? Ах, ты не знаешь его адреса! Тогда поторопись. Я тебя жду. Дам тебе адресок.
– Шеф, а что делать с этой? – деловито спросил Кулак. – С бабой что?
– Я должен посоветоваться. Пусть пока посидит. Оставь Марию присматривать, а сам с Магометом – ко мне. И не задерживайтесь!
– Понял, шеф! – Кулак осторожно положил трубку на рычаг и обвел взглядом комнату.
Мария, полузакрыв глаза, слегка раскачивалась в кресле, кажется, ничего не видя и не слыша вокруг.
– Эй ты, просыпайся! – заорал Кулак. – Оставляю тебя здесь за начальника! Мы с Магометом уезжаем.
Мария приоткрыла веки и тускло посмотрела на него.
– Проваливайте все! – безразлично сказала она.
Она слушала, как скрипят двери, шумит автомобильный мотор, затворяются ворота – все это звучало сейчас для нее почти как музыка. А потом музыка стихла, и наступила блаженная тишина.
Честно говоря, слова следователя не произвели на меня в первый момент особого впечатления.
– И вы полагаете, – довольно легкомысленно заметил я, – что я причастен к исчезновению гражданки Казариной?
Рыбин неодобрительно покосился на меня, а потом поискал глазами, где бы присесть. С этим вопросом у меня и правда была напряженка. Несколько дней назад я решительно и бесповоротно затеял генеральную уборку. И теперь квартира была похожа на какую-нибудь турецкую мелочную лавочку – по всем стульям разбросана одежда на все сезоны, стол захламлен книгами и пластинками, в самом центре громоздился спортинвентарь – гантели, боксерские перчатки, на телевизоре лежало ружье для подводной охоты. Добавьте к этому раскладной диван со смятой постелью, и безобразная картина холостяцкого бытия предстанет перед вами во всей полноте.
Я поспешно освободил для следователя стул и предложил садиться. Он присел у стола и с интересом поворошился в груде книг, сваленных как попало. Одну из них – «Биохимические сдвиги периферической крови при остром инфаркте миокарда» – он даже зачем-то полистал и со вздохом заметил:
– Да-а, сложная у вас работа… – А потом, кивнув на подводное оружие, поинтересовался: -Увлекаетесь?
Я почесал в затылке и признался:
– Было дело. В студенческие годы мотались с ребятами на море. Но теперь, увы…
– А я больше волейболом интересовался, – живо откликнулся Рыбин. – Первый разряд имел. Ну и, конечно, самбо…
– Может быть, кофейку? – предложил я.
Рыбин с сомнением покосился на кухонную дверь и, представив, какой бардак должен там твориться, вежливо отказался.
– Давайте сразу к делу, – предложил он. – К исчезновению Казариной вы, полагаю, вряд ли причастны, поскольку, как удалось выяснить, вы с утра находились в отделении и никуда не отлучались… Казарина покинула больницу около шести часов утра. Медсестра проводила ее до проходной и заказала такси. Охранники утверждают, что Казарина вскоре вышла на улицу и села в подошедшую «Волгу». Было ли это такси – мнения разделились. Один утверждает, что «Волга» была желтого цвета с шашечками, другой настаивает на сером цвете без шашечек. Обычное дело. Суть не в этом. Домой Казарина так и не вернулась. Хотя кто-то там ночью побывал – в квартире все перевернуто… Но это вас, собственно, не должно интересовать. Мы допросили соседей по дому, осмотрели место происшествия – увы, зацепок почти никаких. Поэтому нам важно, что вы можете сообщить – любая мелочь. Что-нибудь необычное, что вы заметили, услышали…
Я медленно развязал галстук и стянул его с шеи. Негласные правила нашей больницы предписывают неукоснительное ношение галстука всеми сотрудниками мужского пола. В жаркое время года это становится настоящим испытанием на прочность и очень дисциплинирует. Но японские ученые всерьез утверждают, что ношение галстука ухудшает кровоснабжение головного мозга и мешает человеку соображать. Сейчас я очень это чувствовал – в голове моей царил полный сумбур.
До сих пор не могу понять, почему я решил умолчать о своей находке. Словно какой-то чертик внутри подзуживал меня: молчи, молчи… Хотя и понимал разумом, что возможны неприятности. Я сбивчиво заговорил о касательном огнестрельном ранении, коме четвертой стадии… Рыбин перебил меня.
– С заключением судмедэксперта мы ознакомимся позже, – пояснил он. – Меня сейчас интересует не медицинская сторона вопроса, а, как бы это сказать, сопутствующий антураж… Что вы увидели на месте происшествия, может быть, какие-то слова раненого, произнесенные в бреду…
– В его состоянии люди не произносят слов, – ответил я. – А на месте происшествия… Ну, что? Было темновато. Соседи, жена… Вот! Когда мы погрузили больного, вместе с нами в машину проникла девушка, назвавшаяся родственницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17