На кухне мы взяли по порции мороженого и вернулись в комнату. Даша не унималась:
– Ой, мы ложки забыли. Принеси, пожалуйста. А я пока сварю кофе.
Я пошла за ложками. Вернувшись, помогла ей варить кофе. Наконец мы сели за стол, но тут в комнату ворвалась Нина Петровна.
– Света, поднимись в семьсот тридцать восьмой, там у Юльки что-то случилось.
Я удивилась:
– Что случилось? Косте одной Юльки мало, что ли?
– Не знаю, Юля говорит, с Костей что-то случилось.
– Ну так сходите сами, Нина Петровна.
– Света, делай, что тебе говорят. Я сейчас не могу к ней пойти, занята. И потом, именно тебя просили прийти.
Даша напряженно слушала наш разговор.
Пожав плечами, я вышла из-за стола, с сожалением глядя на тающее мороженое и стынущий кофе. Мне вдруг так захотелось полакомиться. Но пришлось снова тащиться на седьмой этаж.
Постучавшись в семьсот тридцать восьмой, я, к своему удивлению, услышала из-за двери робкое Юлькино «Кто?», потом «Ты одна?». Она открыла мне совершенно голая. Вид у нее был перепуганный, губы дрожали.
– В чем дело? – спросила я небрежно. – С Костей, что ли, поцапалась? Он сегодня со всеми цапается.
Но Юлька словно не слышала моих слов. Молча повела меня в глубь комнаты.
Свет ночника на столике у кровати освещал лишь узкое пространство, оставляя большую часть комнаты в темноте. Костя лежал на спине, тоже совершенно голый. Одеяло, смятое и скомканное, валялось на полу. Костя вытянулся во всю длину кровати, голова была запрокинута, рот приоткрыт, лицо в сумеречном свете казалось серым. Глаза у него были широко открыты.
Я склонилась над ним, но он никак не отреагировал. Глаза были словно стеклянными, взгляд неподвижный. Точь-в-точь как описывают в книгах.
– Сначала все было нормально, – заявила Юлька сдавленным голосом. – Потом вдруг он стал тяжело дышать и постанывать. Потом дернулся. Рухнул на меня, захрипел. Я из-под него кое-как выбралась, на спину его перевернула. Он похрипел и затих.
Я кивнула.
– Слушай, Юля, – сказала я, – оденься. Сейчас я вызову милицию, куча народу сюда припрется.
– Милицию зачем? – вне себя от страха спросила Юля.
– Затем, что он мертв, – ответила я, кивнув на распростертое на кровати тело. – Умер прямо у тебя в постели, понимаешь? Как ты будешь все это объяснять, ей-богу, не знаю.
2
Милицейский капитан небольшого роста, круглолицый, с аккуратно зачесанными волосами, склонился над Костей и некоторое время вглядывался в его остекленевшие глаза. Потом кивнул и повернулся ко мне и Юльке.
– Ну что, – сказал он весело, – уморили мужика, красотки кабаре?
Мы с Юлькой молчали, не видя в случившемся ничего веселого.
– Похоже на разрыв сердца, – сказал, выпрямляясь, врач. – Точнее скажу после вскрытия.
– Я же говорю, с перетраху концы отдал, – кивнул капитан, нагло глядя на нас. – Сколько раз он вас – каждую?
Юлька мрачно молчала.
– Меня ни разу, – сказала я. – Он только Юльку заказывал. Когда я пришла, он был уже мертв.
– Да, – капитан вдруг посерьезнел. – А сколько раз он тебя?.. – обратился мент к Юле.
– Ни разу не успел, – выдохнула Юлька и повторила слово в слово то, что рассказала мне.
Капитан и врач слушали с напряженным вниманием.
– Хрипел, говоришь? – переспросил врач, вновь склонившись над телом Кости. – Очень похоже на разрыв сердца. И семяизвержения не было.
– Да уж, – задумчиво протянул капитан. – Странно. Если не с перетраху, тогда почему?
Он направился в прихожую, открыл входную дверь:
– Заходите, ребята, здесь что-то нечисто, будем всерьез смотреть.
Вошли двое мужчин в кожаных куртках, с небольшими старомодными чемоданчиками в руках.
– Ну-с, – сказал капитан, – я пока вами займусь. – И он опять нагло уставился на нас. – Скажите, кроме вас троих, кто еще заходил в этот номер?
– В смысле, когда Костя его снял? – переспросила я. – Никто, насколько я знаю.
Юля едва слышно подтвердила мои слова.
– А ты, – спросил он меня, – зачем сюда пришла?
– Юлька позвонила, сказала, что-то случилось.
– Куда позвонила?
– Дежурному администратору, наверное, – я пожала плечами. – Мне Нина Петровна велела подняться наверх.
– А сама Нина Петровна сюда поднималась?
Я вопросительно посмотрела на Юлю. Та отрицательно покачала головой.
– Выходит, в номере никого, кроме вас, не было, – продолжил капитан. – Как же так? Человек окочурился, и ни у кого не возникло желания пойти на него посмотреть.
– Да очень просто, – сказала я. – Никто не знал, что он умер. Я прямо из номера позвонила в милицию.
– Да? – переспросил капитан. Потом кивнул. – Вообще-то похоже на правду. Они там внизу на нас такие глаза сделали, когда мы подъехали, заявили, что из гостиницы вызова не поступало.
– А коньяк откуда взялся? – спросил вдруг один из криминалистов.
– Коньяк я принесла.
– Он об этом просил?
– Конечно. Он всегда рюмку коньяка выпивал перед трахом.
Один из криминалистов осторожно, используя полиэтиленовый пакет, взял бутылку и стал ее разглядывать.
– Есть пальчики? – поинтересовался капитан.
– Полно, залапана вся как есть, ни хрена не разберешь, где что.
Потом он стал рассматривать бутылку на свет.
– Слушайте, – сказал он, – в пятизвездочном коньяке осадок бывает?
– Нет, – убежденно ответил судмедэксперт. – Это не вино. Коньяк должен быть чистым. А что, там осадок есть?
Криминалист молча протянул ему бутылку. Врач взял ее и тоже стал рассматривать на свет.
– Так, очень интересно.
Он достал из чемоданчика большую колбу, вылил в нее содержимое бутылки, затем тонкой стеклянной палочкой достал со дна немного осадка, поднес к глазам и тихо присвистнул.
– Белый кристаллический порошок, – торжественно объявил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14