Глядя на этот лоб, посторонний человек восхищался при мысли о том, какой же мозг за ним скрывается. Создавалось впечатление, что голова ученого вовсе лишена костей и незащищенный мозг разрастается, расталкивая ограничивавшие его стены.
Но Бирну досталось хрупкое тело, не созданное для труда. Тяжесть благородной головы заставляла склоняться тонкую шею и сутулила плечи, а когда он двигал конечностями, казалось, что рука, например, состоит только из хрупких костей. Впрочем, определенное отличие существовало. Тощие руки, с синими венами, просвечивавшими с тыльной стороны, чьим основанием служили кости и сухожилия, не дрожали, они идеально подходили для хирургического скальпеля, когда малейшая ошибка выносит смертный приговор.
Отведя взгляд от окна, ученый продолжил послание:
«Основная часть Элкхеда видна из моего окна: универсальный магазин, двадцать семь сравнительно больших зданий и пять салунов. Улицы…»
До улиц, однако, очередь не дошла, так как в этот момент тяжелый кулак сотряс дверь комнаты Рэндалла Бирна, распахивая ее настежь. В номер ввалился Хэнк Дуайт, хозяин салуна, — разносторонний специалист, знавший как прилавок, так и секреты скобяного ремесла.
— Док, — сообщил Хэнк Дуайт, — к вам пришли.
Рэндалл тщательно нацелил очки на посетителя.
— Что… — начал было он, но Хэнк уже повернулся спиной.
— Ее зовут Кети Камберленд. Чуть быстрее, док. Она спешит.
— Если здесь нет другого врача, — торжественно заявил Бирн, медленно спускаясь по ступенькам, — полагаю, что я должен ее осмотреть.
— Если бы в радиусе десяти миль нашелся хотя бы один доктор, — с отвращением протянул Хэнк, — неужели я бы обратился к вам?
Произнеся это, Дуайт вышел на веранду, где доктор увидел девушку в короткой юбке для верховой езды. Затянутая в перчатку рука Кети опиралась о бедро, плетью, зажатой в другой руке, девушка тщательно выбивала пыль из сапога.
Глава 2
СЛОВА И ПУЛИ
— Вот джентльмен, называющий себя доктором, — произнес Хэнк Дуайт вместо приветствия. — Если он вам сгодится, мисс Камберленд, обращайтесь к нему.
И хозяин удалился.
Теперь солнце оказалось прямо за спиной Кети Камберленд, и чтобы разглядеть девушку, ученому пришлось прищурить слабые глаза и сдвинуть брови. Облако золотых волос, сиявших не хуже солнечного света из-под широкого сомбреро, заставило Бирна почувствовать внутреннее напряжение. Рэндалл повторил имя гостьи, поклонился и, выпрямившись, снова прищурился. Как только Кети заметила, что у эскулапа проблемы со зрением, то подошла поближе, оказавшись в тени.
— Доктора Хардина нет в городе, — объяснила она, — а мне нужен врач на ранчо немедленно. Мой отец серьезно болен.
Рэндалл поскреб подбородок.
— Я сейчас не занимаюсь практикой, — неохотно начал он. Но, заметив, что девушка пристально на него смотрит, словно оценивая, решил, что не произвел на нее впечатления и вряд ли имеет возможность поднять себе цену. — У меня почти нет инструментов… — засомневался Бирн.
— Вам не понадобятся инструменты, — перебила мисс Камберленд. — Проблема моего отца в нервах и состоянии ума.
Глаза доктора слабо блеснули.
— Ах вот оно что! — пробормотал он. — Ума?
— Да.
Рэндалл медленно потер свои бескровные руки и отрывисто, быстро, совершенно бесстрастно произнес:
— Расскажите мне о симптомах!
— Может, мы поговорим по дороге на ранчо? Даже если мы поедем прямо сейчас, то вряд ли доберемся до места раньше наступления темноты.
— Но я еще ничего не решил, — запротестовал доктор. — Такая стремительность…
— Ой! — вспыхнула девушка.
Рэндалл понял, что Кети готова уехать сию же минуту, но что-то ее удерживало.
— Поблизости нет другого врача, а мой отец очень болен. Прошу вас поехать и только поставить диагноз, доктор!
— Но поездка на ваше ранчо… — жалобно простонал Бирн. — Полагаю, вы имеете в виду поездку верхом?
— Естественно.
— Я не знаком с подобным средством передвижения, — совершенно серьезно сообщил он, — и не вступал в контакты с представителями семейства парнокопытных, исключая чисто экспериментальную стадию. У меня всего лишь поверхностные знания анатомии, но если бы я сел в седло, то решил бы, что послушание лошади является, вероятно, поэтическим заблуждением.
Бирн задумчиво потер левое плечо и увидел, как дрожат уголки губ девушки. Он вгляделся повнимательнее и обнаружил, что Кети пытается сдержать улыбку. Лицо доктора просветлело.
— Вы поедете на моей лошади, — сказала Кети. — Она очень добрая и имеет легкий шаг. Уверена, она не доставит вам хлопот.
— А вы?
— Я найду себе что-нибудь в городе. Не важно что.
— Удивительно! — заявил доктор. — Вы выбираете лошадей наугад?
— Но вы поедете? — настаивала девушка.
— Ах да, поездка на ранчо! — застонал ученый. — Позвольте мне подумать. Существуют физические препятствия такому путешествию, причем многие из них вообще непреодолимы. В то же время моральный долг, заставляющий меня ехать на ранчо, по всей видимости, выходит на первый план. — Бирн вздохнул. — Разве не странно, мисс Камберленд, что человек, отделенный от низших животных наличием разума, так часто руководствуется в своих действиях этическими мотивами, отвергающими суждения здравого смысла? Данное наблюдение приводит нас к заключению, что страсть к доброте едва ли является принципом вторичным по отношению к стремлению к истине. Вы понимаете, что я строю гипотезу только экспериментально, со многими оговорками, среди которых…
Бирн внезапно смолк. Улыбка на губах девушки стала еще шире.
— Я только сложу вещи, — предупредил доктор, — и сразу же спущусь к вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12