А теперь… — Григорий поднялся, давая понять, что хочет остаться один.Врач нервно заёрзал на стуле.— Одну минуточку!.. Герр Кронне хотел… и я сам, как человек гуманной профессии… Погодите, куда же я задевал её? Ага, вот, берите, — в пальцах врача, отливая перламутром, блеснула маленькая ампула. — Надо её проглотить, и вы уснёте, тихо и без боли.— Чтобы никогда не проснуться?— Да!Григорий взял ампулку и почувствовал на ней тепло пальцев, только что державших её.«Неужели у меня такие холодные руки?» — мелькнула мысль.— Интересно! — согнув руку лодочкой, Григорий задумчиво перекатывал ампулку по ладони. — В такой маленькой оболочке заключено так много: тихий, безболезненный сон, небытие, которое будет длиться вечно. А если взглянуть шире, то и больше. Гейне говорил, что каждый человек — это весь мир, который с ним рождается и с ним умирает. Что под каждым надгробием похоронена вся история человечества. Не помните, откуда это?— О, в такой момент… когда в мыслях такой разброд… Очень прошу вас, будьте осторожны с ампулой! Она может упасть, куда-то закатится, и тогда…Улыбнувшись, Григорий решительно протянул ампулу врачу.— Чтобы вы не волновались, возьмите!— То есть?— Я всё равно не воспользуюсь ею. Отпущенное мне время я хочу прожить сполна и встретить смерть, как подобает человеку.— Именно этого Кронне и опасался! Что же касается меня, то я не понимаю вас, просто не понимаю…— Каждый живёт по-своему и по-своему умирает.— У вас крепкие нервы. А мои, признаться… — от растерянности врач начал шарить по карманам, наконец вытащил портсигар и дрожащими пальцами прикурил сигарету. — Извините, что без разрешения, две-три затяжки меня успокоят… Простите, совсем не подумал, вы, верно, давно не курили? К сожалению, осталась только одна. Пожалуйста! Ах да, спички!— Вот за это большущее спасибо, — ноздри Григория с жадностью втягивали запах табачного дыма, и он едва удержался от желания закурить тотчас. — С вашего разрешения спички оставлю у себя для последней затяжки…— Конечно, конечно… — поспешно поднявшись, врач поклонился. — Не стану вам больше мешать. Моё почтение, герр Гольдринг!— И моё тоже. Советую переменить место работы. С вашими гуманными взглядами…— Да, да, это не для меня, никак не для меня… — Врач сделал вид, что не понял смысла, вложенного в последнюю реплику тем, кого он принимал за Гольдринга.…Зажав сигарету между пальцами, Григорий подошёл к окну. Предрассветная мгла рассеивалась, и теперь хорошо был виден квадратный тюремный двор. Там, несмотря на такую рань, было необычайно людно. Солдаты в форме оккупационных войск перебегали от одной группки пленных к другой, два офицера нетерпеливо отдавали команды и снова возвращались к прерванному разговору, очевидно очень весёлому и далёкому от того, что здесь готовилось, ибо время от времени они разражались хохотом.«Ещё несколько минут, и за мной придут, — подумал Григорий. — Не дадут, чёрт побери, закурить…»Чиркнув спичкой, он зажёг сигарету и с наслаждением затянулся. Но табак был невкусный. Возможно, потому, что Григорий закурил после долгого перерыва. Натощак. Конечно, дело в этом. Вот и голова затуманилась, а руки и ноги отяжелели. Деревенеют и все. И в глазах темнеет…Держась за стену, Григорий сделал несколько шагов в сторону койки и свалился на неё, как сноп.Словно из далёкого далека донёсся до него звук шагов, показалось, что кто-то склонился над ним. Григорий попробовал открыть глаза, хотел проверить, явь это или сон, но приподнять веки не смог, как ни старался. Они словно налились свинцом. Потом исчезло и это желание. Он больше ничего не хотел и не чувствовал… ЧАСТЬ I КАПРИЗНЫ СУДЬБЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ Берта была в восторге от Севильи. Собственно, не так от самого города, с которым она ещё не успела ознакомиться, как от нового жилья. Подумать только! Вместо шаблонной берлинской квартиры в её распоряжении домик с патио, то есть внутренним двориком посредине, где среди вечнозелёных деревьев и пышных цветов неугомонно журчит фонтан, наполняя кристально чистой водой небольшой, выложенный мраморными плитами бассейн.— Наш маленький эдем! — сказал Иозеф в день приезда, выйдя с женой на тенистую веранду. Она огибала домик со всех четырех сторон, замыкая патио.— О! — только и могла воскликнуть Берта в изумлении.— Скажи спасибо маврам за это чудо. Это их стиль сохранился в Севилье до наших дней. Местные жители очень любят патио и даже новые дома строят в стиле старинных мавританских.— И все с фонтанами? — насторожилась Берта, которая уже привыкла к мысли, что владеет чем-то исключительным, особым.— В большинстве, — улыбнулся Иозеф. — Но пусть это тебя не смущает, милая. Они не все действующие. Представь себе, значительная часть фонтанов снабжается водой из акведуков, построенных ещё во времена Юлия Цезаря, когда Севилья была римской колонией.— Боже, какая старина!— О, в Севилье ты наглядишься на неё вволю! Будет чем похвастаться перед завистливой Гретой Эйслер, которая считает, что я завёз тебя чуть ли не в ссылку. Один музеи чего стоит. Не зря испанцы говорят: «Кто не бывал в Севилье, тот ничего не видал».— Я вижу, ты стал настоящим испанцем, Зефи!— Пришлось. Не зная языка, я бы не смог ничего достичь.— О, эта твоя работа! Я, должно быть, никогда не привыкну к тому, что должна носить здесь фамилию фрау Нунке! Да, а как будет с письмами? Не могу же я написать родным и знакомым…— Письма будут приходить на другой адрес. Не волнуйся, я обо всём позаботился.— Всё-таки я хочу знать, почему твоя фирма…— Секреты экспорта и импорта, моя милая! Бывают случаи, когда приходится действовать через подставных лиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19