Прежде чем тот закрыл лицо газетой, Григорий заметил: тусклые волосы, узкий лоб, внимательный взгляд водянистых глаз. Насторожённость мигом исчезла. Ясно. За ним ведут наблюдение. А коли так — бояться нечего: пусть убедятся, что, кроме развлечений, его ничто не интересует.«Работают весьма примитивно!» — весело подумал он. Насвистывая все ту же песенку, услышанную вчера в кино, Григорий свернул в боковую улицу, потом в следующую. Молодого человека с водянистыми глазами он больше не видел.«Очевидно, передал наблюдение. Ну, что ж, и этот будет хлопать глазами перед начальством».Уже без всяких предосторожностей Григорий вошёл в первое попавшееся кафе.Посетителей было мало, и он смог выбрать удобный столик у окна. Отсюда хорошо были видны все, кто входил в зал, а через стекло — и прохожие на улице.Низенький, круглый, как бочонок, хозяин кафе лениво вышел из-за буфетной стойки.— Что прикажете?— Бутылку лимонада, свежих яблок и хорошую сигару.Хозяин кивнул и направился к стойке. Пересекая зал, он на минуту остановился, пропуская нового посетителя. Рассмотреть его Григорий не успел, заметил лишь, что тот высок и строен. Нет, это не тот, что был у киоска. Впрочем, впереди много времени, чтобы разобраться, что это за птица. Отвернувшись к окну, Григорий равнодушным взглядом проводил одного-двух прохожих, потом также равнодушно повернул голову и поглядел в сторону стойки, на соседние столики…Высокий, стройный человек, только что вошедший в зал, снял шляпу и вежливо поклонился.— Герр Кронне? — удивился Григорий, узнав своего бывшего начальника по комендатуре.Воспоминания об Италии, о последних днях войны молшей пронеслись в голове и исчезли. Нет, Кронне не мог знать ничего о плотине, о гибели Бертгольда, да и вообще о событиях, происшедших в Кастель ла Фонте.— Я рад, герр Гольдринг, что вы уже приноровились к новым обстоятельствам, — сказал Кронне, пересаживаясь к столику своего бывшего подчинённого. — Ведь раньше, даже будь я в штатском, вы бы назвали меня герр оберст, не так ли?— Это завуалированный упрёк?— Наоборот, абсолютно искренняя похвала. — Кронне криво улыбнулся. — Тем более, что я не надеялся увидеть вас живым и здоровым…«Случайная встреча или…» — думал Григорий, всматриваясь в лицо вылощенного и, как всегда, вежливого Кронне.— Теперь, барон, кратко расскажите, как вы попали сюда из Кастель ла Фонте, как поступили с секретными документами? — Кронне спрашивал тихо, вежливо, но просьба звучала как приказ. — Очевидно, давала себя знать давняя привычка командовать.— Документы я, конечно, сжёг, даже ликвидировал кое-кого из нежелательных свидетелей, поэтому и прибыл сюда позднее, чем большинство офицеров из лагеря военнопленных.— Вам повезло — я побаивался, не попали ли вы в руки гарибальдийцев… А где сейчас Бертгольд, его, то есть и ваша, семья?— Судьба Бертгольда меня очень беспокоит… Буквально накануне капитуляции он имел неосторожность выехать в Северную Италию. Что касается моей невесты и её матери, то… Знаю одно: они выехали в Швейцарию. Так что не теряю надежды их разыскать.Григорий старался произнести эту фразу как можно более взволнованно, но прозвучала она довольно сухо. Верно потому, что отвращение к Лоре и жене бывшего группенфюрера он пронёс через всю войну.— А вообще каковы ваши планы, герр Гольдринг?— Никаких, буквально никаких. Сейчас я просто боюсь заглядывать в будущее. Германия? Существует ли сейчас вообще это понятие? Сможем ли мы, вконец уставшие люди, вернуть ей былую силу и славу?Ироническая улыбка пробежала по губам Кронне.— Вы, барон, чересчур молоды, у вас не хватает опыта и умения ориентироваться в международной обстановке. Прошедшая война нас кое-чему научила, и мы не повторим ошибок, приведших к краху. Вас я считаю подлинным патриотом, и это позволяет мне быть откровенным. Итак: борьба, которой мы с вами посвятили жизнь, только начинается! У меня есть основания это утверждать.— Я не спрашиваю о них, герр оберст. Но потом, когда меня освободят из лагеря… — Голос Григория прерывался от волнения.— Если вы согласны принять участие в этой борьбе…— О, герр Кронне, нет, герр оберст! Разрешите забыть, что мы оба в штатском, и называть вас именно так!— Не так громко, Гольдринг! Я найду возможность повидаться с вами в лагере или в городе…— Вот этого я никак не могу гарантировать.Григорий рассказал Кронне историю с увольнительной, не скрыв того, что он получил её совершенно неожиданно.— Понимаете, никаких признаков, что меня собираются демобилизовать. Тогда что означает эта увольнительная и дадут ли мне её ещё раз?— Попробую разузнать, — спокойно пообещал Кронне и поднялся. — К сожалению, должен вас покинуть. До новой встречи, которая обязательно состоится, герр… гауптман!Беседуя с Кронне, Григорий внимательно следил за тем, что происходит вокруг.Обстановка в кафе менялась. Зал заполнялся посетителями, живее заскользили между столиками официанты. Но атмосфера солидного бюргерства не нарушалась до тех пор, пока в зал не ввалился пьяный американский солдат. Расстёгнутый ворот рубашки, всклокоченные волосы, красное лицо всё говорило о том, что солдат посетил сегодня не одно такое заведение и не раз приложился к рюмке или кружке пива. Заказав целую батарею бутылок и швырнув на стол несколько пачек сигарет, солдат с пьяным упрямством принялся угощать всех, кто находился в это время в кафе. Посетителей, сидевших за соседними столиками, он просто дёргал за рукав, в тех, кто сидел подальше, швырял сигареты. Увидев, что несколько человек поднялись со своих мест, солдат загородил проход, перенеся свой столик к самой двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19